Так, клан не может состоять меньше чем из пяти человек. То есть играть ты можешь и один, взаимодействовать с игроками получится, но вот передавать предметы из инвентаря можно только союзникам. А так только бартер или продажа за деньги. Поэтому как можно скорее нужно найти ещё двоих союзников. С Тушканчиком и Профессором я поговорю позже. Уверен, что они согласятся быть частью команды. А пока что они даже не знают, куда их ведут. Да и я сам могу только догадываться. А мысли у нас у всех одни. Думаем, что впереди нас ждёт наркоз и опыты над нашими телами.
А наркоз нас и вправду ждал. То есть это был своеобразный криосон. Погружали нас в «Резервацию» даже не с помощью снотворного. Нас словно замораживали. То есть мы не могли тогда даже пошевелить пальцами ног, потому что настолько наше тело было парализовано. Учёные, которых в тех лабораториях оказалось немало, говорили нам, что этот процесс так и называется «Погружение». А как всё это происходит, не сообщили. В любом случае, воздействие капсулы было безвредным, и сам процесс оказался безболезненным. Никаких побочных эффектов, никакого шума в ушах, мути в глазах. Голова не кружилась, не тошнило. Обслуживание было высшего сорта. Словно мы не заключённые, а элита из высшего общества. И так приятно чувствовать и сознавать, что ты всё-таки человек, а не кукла в руках всемирного правительства.
И камер нас выводили по одному, а вот идти к месту назначения нужно было впятером. Со мной в одну колонну попали Тушканчик, Профессор и ещё два неизвестных мне заключённых. Может новенькие, а может из другого блока к нам перевели. В любом случае на прогулках я их не видел. А что если они подсадные? Их поместили с нами, чтобы следить за всеми движениями? Хотя нет, не думаю, что это так. Хозяин тюрьмы вряд ли стал бы нанимать ищеек в виде заключённых. Легче было своего человека пропихнуть, чтобы он не скрывался в тюремной робе, а просто ходил, всё снимал, записывал, сообщал. Так что вариант подсадных уток сразу исключается. Обычные заключённые, такие же, как и мы с Тушканом и Профессором.
Сначала нас построили в один ряд. Стояли мы на холодном полу, ноги мёрзли, потому что отсутствовали даже носки. В центре оказался Тушкан, который не мог стоять спокойно. Он постоянно чесал одну ногу пальцами другой ноги, вертелся, что-то шептал себе под нос.
– Ноль тридцатый, что, стоять спокойно не можешь? – прикрикнул на Тушканчика надзиратель. – Тебя успокоить, что ли?
Он хотел уже было замахнуться дубинкой, но Тушкан тут же встал ровно, голову повернул вперёд и больше не издавал ни звука. По палке тюремщика пробежала электрическая волна и тут же исчезла. Дубинка заряжена отлично, так что удара не избежишь. Попадёт на расстоянии даже в пять сантиметров. Парализует основательно, дойдёт до мозга костей, потом долго будешь вспоминать эта удары. Так что с надзирателями лучше не шутить.
И где их только таких берут? Неужели «Атриум» не мог в качестве подарка выделить тюрьме своих собственных охранников для такого эксперимента. Те в свою очередь ленивы и неразговорчивы. Лишних движений не стали бы делать, что уж говорить о том, чтобы кого-то бить. Охранникам корпорации легче скорее свою работу сделать и уходить, а вот здешним надзирателям нравится издеваться над заключёнными. Так что я бы всё променял, чтобы их здесь не было. А нам как назло выдали сразу двоих. Один худой, но жилистый. А второй толстенький, но юркий. Наверно, хозяин думал, что кто-то из нас решится на побег, пока здесь творится суматоха. Но я был уверен, что ни Тушкан, ни Профессор не способны организовать хотя бы план побега. Это просто не в их компетенции. А вот я бы мог. Но мне это не нужно. Мне бы скорее вновь в камере оказаться, чтобы надзирателей не видеть.
– Слева направо назвать свои номера! – дал приказ надзиратель. – По порядку рассчитайсь!
– Первый! – крикнул один из незнакомых парней. – Номер шестьсот семьдесят два.
– Второй! – сказал в свою очередь другой заключённый. – Номер семьсот семьдесят.
– Третий, – кое-как пробурчал Тушканчик. – Номер ноль тридцать.
– Четвёртый, – совсем вяло сказал Профессор. – Номер пятьдесят два.
– Пятый! – громко отчеканил я. – Номер сто пять.
– Смирно! – прокричал толстый надзиратель. – Направо и на выход! Живее, свиньи!
Ох, какой он смелый. Какие вольности себе стал позволять. Попался бы мне этот жирный поросёнок где-нибудь вне тюрьмы. Да хотя бы в той же «Резервации». Уж я бы из него там отбивную котлету сделал или шашлык. И чего это он так осмелел? Такое чувство, что он понимает, что увидит нас в последний раз. Вот и озверел, скотина.