На Украину вошли войска германского генерал-фельдмаршала фон Эйхгорна для обеспечения вывоза оттуда в Германию 600 миллионов пудов зерна (1 пуд равнялся 16,38 кг), 2,75 миллионов пудов мяса, да вдобавок ежемесячно 37,5 миллионов пудов железной руды и многого другого. В Грузию вступил германский экспедиционный корпус Кресса фон Крессенштейна – для охраны грузинской нефти и руды, которые отныне должны были удовлетворять потребности Германской империи. Грузинские социал-демократы (меньшевики), известные в российской Думе, как самые пламенные враги «царского деспотизма» вкупе с «великорусским шовинизмом» и как беззаветные борцы за «свободное самоопределение народов», в пароксизме благодарности наградили весь состав германского экспедиционного корпуса Орденом Царицы Тамары.
России был навязан кабальный торговый договор. Она лишилась миллиона квадратных километров своей территории, щедро политой кровью и удобренной костями многих поколений русских людей, территории с более чем 46 миллионами населения. Большевики отдали Центральным державам почти все русские нефтяные месторождения, 90% всех угольных месторождений, 54% промышленных предприятий и богатейшие земледельческие районы. Германии и Австро-Венгрии достались колоссальные запасы вооружения, боеприпасов и военного имущества, захваченные в прифронтовой полосе. Оседланная большевиками Россия попала в полную экономическую зависимость от Германии, превратившись в сырьевой придаток и базу снабжения «центральных держав», обеспечив им возможность продолжать войну против Антанты. По условиям Брестского мира Центральным державам возвращались также 2 миллиона пленных, что позволяло им восполнить боевые потери, понесенные в ходе войны. Впрочем, далеко не все из этих миллионов военнопленных стремились вернуться в мясорубку мировой войны, а поскольку после Бреста дома уже никто не смог бы бросить им упрек в предательстве, многие из германских и австро-венгерских военнопленных (например Иосип Броз Тито – будущий коммунистический диктатор Югославии) начали вступать в «союзную» их странам «интернациональную» Красную Армию, в органы ВЧК и советской власти. Естественно, они являлись по отношению к русскому народу, в лучшем случае им совершенно чуждому, а чаще всего – ненавистному им (четыре года окопной войны против русских и пребывания в русском плену, естественно, никак не способствовали появлению или усилению любви этих немецких и мадьярских «интернационалистов» к России и русским!), идеальными карателями, особенно если учесть, что искали подобные лазейки далеко не лучшие представители своих народов. Некоторые из них при этом и впрямь заражались большевицкими идеями, другие же оставались простыми наемниками, «ландскнехтами революции», по выражению Троцкого. Уже 21 февраля 1918 г. сотни выпущенных на свободу немецких военнопленных по призыву советского правительства «Социалистическое отечество в опасности!» вступили в новоиспеченную Красную Армию. Уже 26 января был сформирован первый немецкий Добровольческий отряд Красной Армии, немедленно отправленный…отнюдь не на Запад, защищать «отечество пролетариев всего мира» от «наглой агрессии германского милитаризма», а...на Восток, против русского и православного казачьего атамана Дутова! Впрочем, через год германским добровольцам в составе белой Русской Западной Армии генерала князя Авалова-Бермондта довелось скрестить штыки со своими «густо покрасневшими» соотечественниками из «Революционного матросского полка имени Карла Либкнехта» и на Западе, в Прибалтике. Однако подобное было скорее исключением, чем правилом. Искушенные маккиавеллисты, большевики проявляли в таких делах максимум осторожности и посылали насильно мобилизованных ими донских казаков против поляков, а «красных поляков» - на расказачивание, ижорских мужиков – покорять Туркестан, а «красных башкир» – под Питер, против Юденича. Так или иначе, но в последующие недели большевики сформировали из германских военнопленных многочисленные отряды в Москве, Казани, Курске, Ташкенте, Самаре, Омске, Томске и в других городах. Германские «интернационалисты» сражались против русских патриотов в войсках Фрунзе, Чапаева, Блюхера и Буденного на всех фронтах гражданской войны, «плечом к плечу со своими братьями по классу» местного разлива. Среди них был, между прочим, и бывший военнопленный Роланд Фрейслер, вступивший в Красной армии в ВКП (б), затем комиссаривший на Украине, служивший в ГПУ, потом по линии Коминтерна вернувшийся в Германию готовить революцию и там, но в одночасье… перешедший в гитлеровскую НСДАП, ставший Президентом нацистского «Народного трибунала», осудившего на смерть германских офицеров и генералов, участвовавших в заговоре против Гитлера в 1944 г., и убитый американской бомбой во время налета союзнической авиации на Берлин. За годы гражданской войны через большевицкие РККА и ЧК прошло не менее 300 000 подобных «интернационалистов», плюс 40 000 китайских наемников (которых еще царское правительство подряжало на тыловые работы, а большевики за высокую плату привлекли на службу). Большевицкими наемниками стало также немало эстонцев и «красных» латышских стрелков, которые не могли вернуться на оккупированную германцами родину. Поэтому латышские полки не разложились и не разбежались, подобно другим российским частям, а согласились служить большевицкому режиму за золото. Любопытно, что после взятия Перекопа, последнего оплота Русской армии генерала барона Врангеля в Крыму в 1920 г., хор «красных» латышских стрелков пел отнюдь не «Интернационал», а лытышский гимн «Dievs sveti Latviju» («Боже, благослови Латвию»)! Так что костяком и наиболее боеспособными частями формирующейся «Рабоче-Крестьянской Красной Армии» стали отнюдь не представители патриотических сил России.