Иван делает первый шаг вперед, кладя горсть земли в могилу, последний жест уважения. Один за другим, мы следуем за ним. Тяжелая тишина, воздух пропитан невысказанными мыслями. Здесь есть почтение, тихое признание того, что мы потеряли. Никакие слова не могут заполнить пустоту, оставленную таким человеком, как он.
Я отступаю, пока остальные делают свою очередь, но мои мысли уже в другом месте. Когда они уходят от могилы, бормоча тихими голосами, я обнаруживаю, что прохожу мимо другой могилы, всего в нескольких рядах от того места, где сейчас покоится мой дедушка. Имя, высеченное на камне, притягивает меня, его буквы твердые и неподатливые.
Арло Шаров. Мой отец.
Я останавливаюсь перед ним, моя грудь сжимается еще сильнее. Боль, которая всегда со мной, когда я думаю о нем, поднимается на поверхность, смешиваясь с гневом, который никогда не покидает меня. Четыре месяца. Прошло четыре месяца с тех пор, как он умер, с тех пор, как его жизнь оборвал кто-то, кого мы до сих пор не знаем. У семьи Шаровых слишком много врагов, слишком много людей, которые хотели бы его смерти, и это еще больше усложняет задачу по отслеживанию того, кто за этим стоит.
Никто не знает, как он умер. Обстоятельства так же туманны, как и мотивы. Это была конкурирующая Братва? Убийство, заказанное одним из наших многочисленных врагов? Или что-то более близкое к дому, предательство? Незнание съедает меня каждый день, грызущее разочарование, которое только растет.
Я сжимаю кулаки, глядя на его могилу, тяжесть моего обещания все сильнее давит мне на грудь. Я поклялся, когда его хоронили, что отомщу за него. Что найду виновных и заставлю их заплатить, сколько бы времени это ни заняло. Неважно, какой ценой.
Арло Шаров, возможно, не был самым любящим отцом, но он был моим, и он заслуживал лучшего, могилы без справедливости, без возмездия.
Моя челюсть сжимается, когда воспоминания о том дне проносятся в моей голове, его тело, холодное и безжизненное, тайна, окружающая его смерть, словно туман, который отказывается рассеиваться. Он был немногословным человеком, как и я, но я уважал его. Он научил меня всему, что я знаю об этой жизни, о преданности, силе и о том, как выжить в мире, который хочет видеть тебя мертвым.
Гнев накатывает на меня, сжимая грудь, кулаки сжимаются еще сильнее. Я хочу крови. Я хочу мести. Каждый день после его смерти я гоняюсь за призраками, просеиваю зацепки, которые ведут в тупик, допрашиваю людей, которые ничего не знают. Разочарование подобно огню в моих венах, разгораясь все жарче с каждой секундой, которую я остаюсь в темноте.
Я подхожу ближе к могиле, мое дыхание выходит холодными клубами. Я не тот человек, который легко выражает эмоции, но здесь, стоя перед последним пристанищем моего отца, я не могу сдержать их. Ярость, беспомощность, потребность в ответах, все это там, бурлит прямо под поверхностью.
— Я найду их, — бормочу я себе под нос, голос низкий и хриплый. — Я найду того, кто это сделал.
Это клятва, которую я давал тысячу раз с тех пор, как он умер, но сейчас, стоя здесь, я чувствую себя по-другому. Сильнее. Потеря моего деда только разжигает огонь внутри меня. Эта семья потеряла слишком много. Мы слишком сильно пострадали, и я не оставлю это без ответа. Мне все равно, сколько времени это займет или кому мне придется перейти дорогу, чтобы узнать правду. Смерть моего отца будет отомщена.
Холодный воздух все еще витает на кладбище, когда я стою у могилы отца, тяжесть моей клятвы давит на меня. Гнев не уходит, он никогда не уходит. С того дня, как мы его похоронили. Это как постоянный ожог под моей кожей, ждущий цели.
Позади меня хрустят шаги по гравию, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть приближающегося Доминика Шарова. Он, Пахан - глава нашей Братвы, человек, который командует всей организацией. Пахан не просто лидер, он король в нашем мире. Он принимает решения, которые влияют на каждого из нас, и его слово - закон. С этим титулом приходит уважение, но оно также несет бремя, то, которое Доминик несет с собой. Он всегда был уравновешенным, стратегом, но в его глазах есть холодность, которую никто не осмеливается оспорить.
Доминик останавливается рядом со мной, его присутствие вырывает меня из моих мыслей. Он смотрит на могилу на мгновение, прежде чем прочищает горло. — Максим, — говорит он тихим, но ясным голосом, — у меня есть новости.
Я полностью поворачиваюсь к нему лицом, прищуриваясь. — О моем отце? — Мое сердцебиение ускоряется, предвкушение смешивается с привычным ожогом ярости.
Доминик кивает, но колеблется, его взгляд перемещается на меня, что-то взвешивая. Он слишком хорошо меня знает. Он знает, что эта информация сделает со мной, как я захочу крови, как я захочу действовать немедленно. Он, вероятно, прав, но мне нужно это услышать. Мне нужно знать.