Как раз когда я собираюсь встать, дверь со скрипом открывается.
В комнату входит мужчина, высокий и угрожающий. Его лицо скрыто тенью, но я чувствую исходящую от него злобу. Я отшатываюсь, мое сердце колотится, когда он приближается. Его глаза смотрят на меня, и я вижу в них темное намерение. Он здесь не для того, чтобы говорить. Он здесь, чтобы убить меня.
Без предупреждения он бросается на меня, хватает меня за волосы и дергает вперед. Я кричу от боли, пытаясь вырваться, но он слишком силен. Его хватка усиливается, и мой скальп горит, когда он тащит меня по полу.
— Отпусти меня!? — кричу я, но он только смеется, его дыхание обжигает мою кожу.
Мои пальцы тянутся к острому предмету, который я использовал ранее. Мой разум мечется, мои инстинкты пробуждаются. Я знаю, что у меня не будет другого шанса.
Мужчина притягивает меня ближе, его рука сжимает мое горло, и вот тогда я действую. Я крепко сжимаю осколок металла в своей руке и толкаю его вперед со всей оставшейся силой.
Я даже не понимаю, куда целюсь, пока не чувствую, как осколок вонзается ему в шею.
Он издает гортанный звук, его глаза широко раскрыты от шока, когда он отступает назад. Кровь хлещет из раны, темная и густая, и он хватается за горло, его тело падает на пол. Я смотрю в ужасе, мои руки скользкие от его крови, он булькает и задыхается, его жизнь ускользает.
Вид этого тошнотворный, количество крови подавляет. Я не могу двигаться. Я не могу дышать.
Я убила его.
Осознание этого обрушивается на меня, как грузовой поезд, и я чувствую, как желчь поднимается к горлу. Мои руки трясутся, покрытые его кровью, и я не могу оторвать глаз от лужи красного, растекающейся по полу.
Внезапно дверь снова распахивается, и в комнату вваливается еще больше людей. Среди них - Дон Фернандо, его глаза сужаются, когда он осматривает сцену, тело на полу, кровь на моей одежде, и оружие, все еще сжимаемое в моей дрожащей руке.
Остальные мужчины снимают шляпы, стоя вокруг мертвого тела, их лица торжественны. Это своего рода итальянская традиция, чтить своих павших, даже посреди этого хаоса.
Дон Фернандо делает шаг вперед, его взгляд холоден и расчетлив, когда он смотрит на меня. — Ты хорошо сражалась, — говорит он, как будто он впечатлен. — Теперь тебе пора умереть.
Он вытаскивает пистолет и направляет его мне в голову. Металлический щелчок отключаемого предохранителя раздается эхом в комнате, и на мгновение все замедляется. У меня перехватывает дыхание, и все, что я могу думать, это вот оно. Вот как все закончится.
Ствол пистолета ощущается как продолжение его жестокости, и я закрываю глаза, готовясь к неизбежному.
Затем, внезапно, звук выстрелов нарушает тишину. Он громкий и беспощадный, и я вздрагиваю, когда воздух наполняется оглушительным треском пуль. Я открываю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Дон Фернандо отшатывается назад, на его лице отражается шок, а на груди расплывается темное пятно. Он падает на пол, его пистолет выскальзывает из руки, безжизненный.
Один за другим, его люди погибают. Начинается хаос, но я застыла на месте, слишком ошеломленная, чтобы двигаться.
Я едва замечаю момент, когда стрельба прекращается. Медленно, осторожно я поворачиваю голову к двери, и вот тогда я их вижу.
Максим стоит там, окруженный Артемом и Тимуром, все еще держа оружие в руках. Выражения их лиц жесткие, холодные и непреклонные, но глаза Максима прикованы к моим. Его лицо напряжено, но в тот момент, когда он видит меня, что-то мерцает за его взглядом.
Я судорожно выдыхаю, и меня охватывает облегчение, когда я осознаю это.
Комната погружается в напряженную тишину, звуки выстрелов сменяются жуткой тишиной смерти. Я стою там, застыв, наблюдая, как тела Дона Фернандо и его людей безжизненно падают на пол. Мое дыхание прерывистое, мое сердце колотится в груди, когда я осознаю, что только что произошло. Мои руки все еще дрожат, покрытые кровью человека, которого я убила.
Он пришёл за мной.
Часть меня не верила, что он это сделает. После всего, после холодности, расстояния, того, как он обращался со мной, как с пешкой, я сомневалась, что он достаточно позаботится, чтобы прийти. Может, он подумает, что я просто еще одна проблема, с которой нужно разобраться. Теперь, видя его здесь, его взгляд, полный чего-то, что я не могу точно определить, я понимаю, как я ошибалась.
Когда он приближается, я замечаю перемену в его глазах. В глубине его обычно сдержанного выражения мелькает подлинная обеспокоенность, его резкое, расчетливое поведение смягчается чем-то, чего я никогда не ожидал от него увидеть.