Его руки бродят по моему телу, сжимая мою талию, когда он притягивает меня ближе. Нет ничего нежного в том, как он прикасается ко мне. Его руки твердые, почти собственнические, но это вызывает во мне дрожь, которую я не могу объяснить. Как будто он точно знает, как распутать меня, как сломать все мои стены, пока не останется ничего, кроме желания.
Я полностью в его власти, и это вызывает волну предвкушения во мне. Его взгляд темнеет, когда он смотрит на меня сверху вниз, его глаза горят смесью похоти и чего-то более глубокого, чего я никогда раньше не видела.
— Ты моя, — рычит он, его руки скользят по моим бедрам, его прикосновения твердые и непреклонные. — Ты ведь знаешь это, не так ли?
Я киваю, не в силах говорить, слишком ошеломленная ощущением его грубых рук на моей коже. Он наклоняется, захватывая мои губы в яростном поцелуе, и я чувствую, как контроль ускользает от меня, потерянный в пылу момента.
Его рука сжимает мое бедро, притягивая меня ближе к себе, и я не могу сдержать тихого всхлипа, который срывается с моих губ, когда его грубость вызывает во мне новую волну желания.
Как раз когда я думаю, что мое возбуждение не может подняться выше, что-то меняется. Давление ослабевает, и его прикосновения смягчаются, его поцелуи становятся медленнее, более обдуманными. Его рука, когда-то грубая и требовательная, теперь нежно скользит вверх по моему боку, его большой палец нежно касается моей кожи. Он слегка отстраняется, его дыхание согревает мои губы, и я открываю глаза, чтобы увидеть, как он смотрит на меня сверху вниз, с чем-то более мягким в выражении его лица.
Он проскальзывает внутрь меня, твердый член заполняет меня без усилий. Я извиваюсь под ним, когда он задает мучительный темп, так быстро, что я задыхаюсь.
— Ты больше, чем просто моя, — говорит он, его голос становится низким, когда он вбивается в меня. — Ты... всё.
Его слова посылают тепло, распространяющееся по мне, отличное от жара желания, которое поглотило меня несколько мгновений назад. Это что-то более глубокое, более интимное. Мое сердце наполняется, и я чувствую, как таю под его прикосновением, полностью уничтоженная изменением его тона.
Он наклоняется, его губы встречаются с моими в поцелуе, который гораздо нежнее, чем раньше, и я вздыхаю в него, мои руки скользят вверх, чтобы лечь на его плечи. Его вес успокаивает, приземляет меня, и грубость, которая была раньше, исчезает, сменяясь чем-то более нежным. Его руки скользят вверх по моим рукам, обнимая мое лицо, пока он целует меня со сладостью, которая застает меня врасплох.
Я чувствую, как напряжение в моем теле спадает, неистовая потребность в нем смягчается во что-то более устойчивое, более реальное. Он больше не просто берет меня, он лелеет меня. Контраст между его грубостью и этой новообретенной нежностью заставляет мое сердце биться по-другому, и я чувствую странное чувство спокойствия, накатывающее на меня, как будто весь хаос вокруг нас больше не имеет значения.
Его темп замедляется, его руки держат меня, как будто я могу ускользнуть, и в этот момент я понимаю, что это то, чего я ждала. Моя спина выгибается, когда я зажмуриваю глаза.
Мы тихо кончаем вместе, я подавляю стон, когда горячая сперма наполняет меня, она вытекает из меня, скапливаясь между нашими соединенными бедрами, пока мой мир вращается.
— Максим, — шепчу я, проводя пальцами по контуру его челюсти, — я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.
Он улыбается мне в губы, редкой искренней улыбкой, и нежно целует меня в лоб. — Это не закончится.
Впервые я верю ему. Я верю, что это, что бы мы ни имели, больше, чем просто мимолетный момент. Это что-то реальное. Что-то, чего я никогда не думала, что найду с таким человеком, как он.
Лежа здесь, в его объятиях, я не могу представить, что когда-либо окажусь где-то в другом месте.
***
Я просыпаюсь в объятиях Максима, его сильное тело согревает мое, его дыхание ровное, пока он спит. На мгновение я позволяю себе погрузиться в комфорт этого. Здесь есть покой, к которому я не привыкла, что-то безопасное и надежное в том, как он держит меня. Это его сторона, которую никто не видит, уязвимость, которую он показывает только тогда, когда мир не смотрит.
Мой живот урчит, отвлекая меня от этого момента. Я умираю с голоду. Я осторожно выскальзываю из его объятий, стараясь не разбудить его. Он шевелится секунду, но не просыпается, его рука падает обратно на кровать, когда я выскальзываю и хватаю свой халат. Я свободно завязываю его вокруг талии и на цыпочках спускаюсь вниз, тишина дома успокаивает.