— Максим, — говорит она резким, но игривым голосом. — Ты скажешь, куда мы направляемся, или мне просто сидеть здесь и ждать в напряжении вечность?
Улыбка дергает уголки моих губ, но я не отвожу глаз от дороги. — Это сюрприз, — говорю я просто, мой тон спокоен.
Она драматично фыркает, но в ее глазах проблеск волнения, который говорит мне, что ей это нравится. Я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что сюрпризы заставляют ее нервничать, но я также знаю, как сильно она любит их, когда они оказываются правильными.
Мы едем немного дальше, город исчезает позади нас, пока дорога петляет к нашему пункту назначения. Она ерзает на сиденье, смотрит в окно, пытаясь понять, где мы. Ее нетерпение ощутимо, но я держу рот закрытым, позволяя ей гадать.
Наконец, мы прибываем к большому зданию, полному людей. Глаза Софии расширяются, когда она видит сцену. Собралась толпа, баннеры висят по всему фасаду здания, и в воздухе витает чувство волнения. Я паркую машину и выхожу, обхожу ее, чтобы открыть дверь. Она осторожно выходит, ее взгляд осматривает территорию.
— Максим, что это? — спрашивает она, ее голос становится тише и более любопытным.
Я киваю в сторону входа, где Кристен, Дженнифер и еще несколько ее друзей уже ждут в зале. Они машут ей, широко улыбаясь.
Ее взгляд перемещается между мной и ними, на ее лице все еще написано замешательство. — Почему они здесь?
Я не отвечаю. Вместо этого я беру ее за руку и веду ко входу. Когда мы заходим внутрь, она замирает, ее взгляд падает на большую вывеску над сценой: Фонд Софии Шаровой.
Она читает медленно, ее глаза расширяются от недоверия. Ее рот слегка приоткрывается, но слова не произносятся. Я вижу, как шестеренки крутятся в ее голове, пытаясь все это осмыслить.
Направленность фонда проста — охрана окружающей среды, устойчивое развитие и инициативы по посадке растений, все то, что она упоминала как любимое во время наших разговоров. Я помню, как ее лицо засияло, когда она говорила о своей страсти к защите окружающей среды, о том, как она хотела изменить мир, полный хаоса. И теперь у нее есть платформа, чтобы сделать именно это.
Наступает момент ошеломленной тишины, прежде чем толпа взрывается аплодисментами. София поворачивается ко мне, ее глаза остекленевшие, шокированные.
— Ты это сделал? — шепчет она, ее голос полон эмоций.
Я киваю. — Ты упомянула, что хочешь сделать что-то значимое. Я подумал, что ты захочешь начать отсюда.
Ее руки взлетают ко рту, глаза наполняются слезами. — Максим... я... я не знаю, что сказать.
Я пожимаю плечами, пытаясь сохранять спокойствие, но в глубине души я наслаждаюсь каждой секундой. Видеть ее такой счастливой, это стоит всего. — Тебе не нужно ничего говорить. Просто наслаждайся.
Она поворачивается обратно к толпе, впитывая аплодисменты, улыбки друзей и значимость того, что только что ей дали. В ее глазах свет, которого я давно не видел, какая-то радость, которая заставляет всю пережитую ею тьму казаться далеким воспоминанием.
Она делает шаг вперед, пожимая руки некоторым гостям, ее движения медленные и осторожные, как будто она все еще все это обдумывает. Дженнифер бросается к ней, крепко обнимая ее, и я слышу, как они смеются сквозь слезы. Кристен стоит рядом, хлопая, в его глазах светится гордость.
Я откидываюсь назад, наблюдая со стороны, удовлетворенный. София прошла через ад, но она выкарабкалась из него сильнее, и теперь у нее есть что-то, что принадлежит только ей, что-то хорошее. Что-то, что дает ей повод улыбаться.
Она оглядывается на меня, ее глаза полны благодарности и чего-то еще, чего-то более глубокого. На мгновение наши глаза встречаются, и я вижу, как много это для нее значит. Она на седьмом небе от счастья, и я не могу отрицать, что мне приятно видеть ее такой.
Когда аплодисменты стихают, она возвращается ко мне, ее улыбка широкая и искренняя. Она обнимает меня за шею, крепко прижимая к себе. Я не привык к публичным проявлениям чувств, но для нее я делаю исключение.
— Спасибо, — шепчет она дрожащим от волнения голосом.
— Ты этого заслуживаешь, — говорю я тихим, но твердым голосом. — Ты достаточно натерпелась. Пришло время для чего-то хорошего.
Она слегка отстраняется, глядя на меня снизу вверх, и на мгновение я вижу ту девушку, которую раньше тяготили все эти боль и утрата. Но теперь в ее глазах надежда, и как будто груз свалился с ее плеч.
— Я не могу поверить, что ты сделал это для меня, — говорит она, и в ее голосе все еще слышно недоверие.
Я ухмыляюсь, наклоняясь ближе. — Что мое, то твое, помнишь?