В иной ситуации я был бы рад поехать на аэродром, встретить профессора, натравить на него журналистов. Лигонцы бы осветили его приезд в местной прессе. А вот сейчас профессор превратился в обузу. Революция или нет, стихийные бедствия будут продолжаться. Они не обращают внимания на политическую ориентацию правительства.
Тут меня отвлек телефонный звонок. Чешский посол хотел заехать после ленча. Договариваясь с послом, я продолжал в уголке мозга размышлять о профессоре Котрикадзе… В горах неспокойно… Николай Павлович не исключает военных действий на окраинах страны.
— Загляни в программу. Она должна быть в папке. Когда вылет в горы?
Саша держал папку открытой на нужной бумажке.
— Завтра утром.
— Почему такая спешка?
— Я думаю, что они задержались с отлетом из Москвы — шли переговоры, оборудование готовили…
— Ладно. Пока суть да дело, надо встретить их на аэродроме. Где представитель Аэрофлота?
— Наверно, уже там.
В дверь сунулись стажеры с очередным вариантом перевода. Я велел им подождать в приемной.
— Надо быть готовыми к любому варианту, — сказал я. — Кто-то должен поехать от нас.
— Собирался ехать корреспондент ТАСС.
— Исключено. Он не поедет. Ты же знаешь, по какому он проходит ведомству! Кто еще? Думай, тебя же учили.
— Думать не учат, — вздохнул Саша. — Это у меня в генах.
— Из посольства никем не могу пожертвовать.
— И из торгпредства, — развил мою мысль Саша.
— А что ты думаешь о Вспольном? На той неделе он просился в Танги.
— И вы его не отпустили.
— Не отпустил. Одного не отпустил.
— Разумеется…
— Не перебивай. Но язык он знает и в стране уже второй год. Как Дробанов?
— Завтра выписывается.
Мы оба понимали, что больше некого послать с учеными. Посольство наше маленькое, все заняты, особенно сейчас. Было бы из кого выбирать… А почему? Бывает так, ничего конкретного против человека не имею, а симпатии не ощущаю. То ли потому, что он слишком крутился на глазах у посла и старался быть полезным, то ли потому, что носился повсюду со своей еще не написанной книгой о Лигоне, то ли слишком часто называл меня по имени-отчеству, то ли он вроде бы толстый, но не толстый, вроде бы мягкий, но не мягкий…. Все это пустяки, субъективизм. Нормальный советский человек. Лучше многих.
— Вызови его, — сказал я Саше.
— Я уже звонил, — ответил Саша, пронырливый, но умный. — Он еще не добрался до своей конторы.
— Как дозвонишься, вели ехать немедленно. — Я знал, что Саша раздобудет Вспольного хоть из-под земли.
Вспольный появился после одиннадцати. Он вошел ко мне сразу после военного атташе, с которым я немного повздорил, указав на то, что его сотрудники опять просрали переворот, а шишки на меня посыпятся, так что я еще несколько секунд не мог на него переключиться. Вид у Вспольного был одновременно покорный и решительный. Он полагал, что я поручу ему написать эпохальный доклад министру, который никто из нас, простых смертных, создать не в силах.
Я спросил, как себя чувствует Дробанов.
— Я навестил его утром, Иван Федорович, — сообщил Вспольный. — Потому и задержался. В центре стоят танки.
Последнюю фразу этот дурак произнес, понизив голос, будто это была государственная тайна, которую положено было знать лишь мне.
— Я помню, что вы просились в горы, — сказал я.
— У вас изумительная память, Иван Федорович, — поделился со мной радостью Вспольный, поправляя круглые очки в тонкой золотой оправе. — Я побеспокоил вас этой просьбой исключительно в интересах дела…
Тут затрещал телефон, и мне пришлось объясняться с заведующим столовой, который интересовался, переходить ли на консервы, раз рынок закрыт. Вспольный сидел, сложа мягкие руки на животе, и изображал сочувствие.
— Удивительно, — сказал он, когда я повесил трубку, — какое отсутствие элементарной инициативы!
— Спасибо за заботу, — сказал я. — Считайте, что я вашу просьбу о поездке удовлетворил.
Он изумленно хлопнул светлыми ресницами.
— Но при одном условии. Вместе с вами едут два наших геолога. Они сегодня прилетают в Лигон. Вы их встретите, проследите за тем, чтобы они были размещены и груз был в целости. Вы ведь знаете язык?
— В умеренных пределах, — поспешил с ответом Вспольный. — К тому же ввиду сложности положения…
— Вот, возьмите эту синюю папку, там все документы. Самолет прибывает в двенадцать двадцать. По возвращении — подробный отчет в трех экземплярах.