– А между тем у них там минимальная детская смертность! И детей неграмотных нет. И беспризорных. Не то что в нашей свободной России, где на любом вокзале можно снять малолетнюю проститутку! – Ева завелась всерьез. Но и Береславский не собирался сдаваться.
– Я не против призрения слабых и немощных, – объяснил он. – Я против практики затаскивания жесткой рукой куда угодно – даже в счастье. А ваш Кастро – типичный карманный диктатор, чья карманная империя лопнет сразу после его смерти.
– Диктатура может быть разумной, – стояла на своем девушка.
– Зато она не может быть исторически долгой, – сказал Ефим. – Диктатура – это снижение энтропии, а энтропия, как известно, всегда стремится к росту. А значит – к свободе.
Ева не знала, что такое «энтропия». Даже лобик свой узкий сморщила.
– Значит, вам нравится, что кучка людей диктует всему миру? Что кто-то имеет яхты и особняки по всему свету, а кто-то умирает с голоду? Ведь вся Африка голодает! На форуме показывали фильм – смотреть страшно, – сердито сказала она. (Меня больше всего удивляет, что она действительно ко всему этому серьезно относится. Ей бы лет сто назад родиться!)
– Голодные дети меня тоже не радуют, – серьезно ответил Береславский. – Но попытка все поделить поровну – бесперспективна. Уже проходили. И кстати, не уверен, что вам этот средний уровень покажется приемлемым, – улыбнулся он, глядя на ее пальчики. Я поняла, что ушлый рекламист и в ценах на бриллианты тоже разбирается.
Ева вспыхнула:
– Я должна выглядеть так, чтобы меня слушали не только мои единомышленники!
– И слава Богу, – одобрил Ефим. – А то как представлю вас в телогрейке и валенках… А ведь так пол-Монголии ходит.
Я уже, втайне радуясь, ожидала взрыва, но Ева неожиданно расхохоталась:
– Да уж, честно говоря, я привыкла к хорошему.
– Ладно тебе, Ефим! – засмеялся и Агуреев. – Пусть девушка себя реализует! Княжна все-таки!
– Ну, если княжна, тогда ладно, – разрешил уже порядком осоловевший рекламист. – Хотя Ленин тоже был из приличной семьи. – И, высказав свое мнение по политическим вопросам, нетвердой походкой направился к выходу.
– Дашка, посмотри за ним, – попросил меня Агуреев, – а то как бы за борт не выпал.
Сказал – и снова обнял свою Еву. Я воспользовалась моментом и выскользнула из-за стола: любоваться на эту парочку было выше моих сил.
Ефима Аркадьевича я нашла там же, где и до ужина – в шлюпке. Мы с ним еще немного поговорили и сошлись на том, что я куда лучше, чем Ева. А потом просто стояли в густой темноте, слушая шум ветра и волн. Вдали проплывали огонечки других судов и гигантские освещенные обводы плавучих буровых. Мне даже стало как-то спокойнее…
А потом я увидела Мусу. Я с ним не очень дружу. Не потому, что он немой, а потому, что я его побаиваюсь. Ходят слухи, что язык ему отрезали его соплеменники. И он всегда один как сыч. Даже Агурееву, своему боссу, не улыбается. Только с дядей Семеном мягчеет. В общем, с ним я контактировать не хотела и на шею ему бросаться не стала.
Он прошел совсем рядом с нами, но нас не увидел. Это и понятно: никто не смотрит туда, где по определению никого не может быть. Прошел туда и обратно.
Потом вернулся, но уже с Алехой. Они, пыхтя, тащили ящик с каким-то тяжелым оборудованием. Все же работка у них не сахар. Время – спать, тем более после такого плотного ужина. Ребята прошли к корме, таща свою поклажу. Мне еще мысль пришла – почему им никто не помогает? Но буквально через минуту к ним спустился сверху третий, морячок.
Я уже их не видела, но слышала звук, похожий на открывание каких-то засовов.
А потом – всплеск.
Через пару минут они снова прошли мимо нас. В том же порядке: Муса с Алехой, а следом – морячок. Неужели они что-то скинули за борт? О Господи, мы контрабандисты? Или шпионы? Хотя скорее всего это была коробка от какого-нибудь сногсшибательного аудиокомбайна, припасенного Агуреевым для своей любимой ведьмы.
– Ефим Аркадьевич, что это было? – спросила я Береславского.
– Я думаю, ничего не было, – спокойно и абсолютно трезвым голосом ответил он. – Да и ты так думаешь.
Ну правильно. Ворон ворону глаз не выклюет. Я решила, что рекламист достаточно трезв, чтобы не выпасть в море, и, попрощавшись, пошла спать.
Ну а утром была уже описанная мной батально-сексуальная сцена с Кефиром.
Ладно. Кончаю писать. Как говорит Береславский, все будет хорошо, если только не пытаться все время делать еще лучше. С Кефиром я как раз пыталась что-то срочно исправить. Больше не буду…»
10. Одиннадцать лет два месяца и шесть дней до отхода теплохода «Океанская звезда»