— Месье Ренуара! — тут Клэр издала пренебрежительный смешок, — надо же, сколь упорно вы продолжаете думать о месье Ренуаре.
— Тогда о ком вы говорите?
— О, вы уже не помните, кто был вашим другом? Ну, разумеется, — последнее слово Клэр растянула, причем, прозвучало это столь оскорбительно, что внезапно герцогу стало до нее далеко, — завели новых? Славно.
Вот теперь она была в ярости. Сузившимися глазами девушка смотрела на герцога, а ее пальцы сжались в кулаки столь сильно, что ногти впились в кожу. И в этого человека она когда-то была влюблена? В этого вот мерзавца?!
— Что произошло с Луи? — спросил герцог, до которого внезапно дошло, — что с ним?
— Вас это еще интересует? Я поражена, вы помните, как его зовут!
— Хватит, — отрезал тот, — я спросил: что с ним?
— Он умер, — припечатала Клэр.
— Что-о? — тут герцог вытаращил глаза, — как это, умер?
— Ну, как люди обычно умирают? — девушка пожала плечами, — вы должны знать, об этом даже в Библии сказано.
А вот за это ее вполне могли бы и ударить, невзирая на ее титул и красоту. Но Клэр сейчас было совершенно все равно. Она только разжала кулак и взглянув на кровоточащие следы от ногтей, поморщилась.
Но герцог даже не рассердился, настолько эта новость выбила его из колеи.
— Как он умер?
— Больное сердце, ваша светлость, — учтиво сообщила Клэр.
— Этого не может быть, — он покачал головой, — у вашего отца было одно из самых здоровых сердец в мире.
Клэр приподняла брови. Ну, надо же, какое сильное высказывание.
— В самом деле? Откуда столь обширные познания?
— Оттуда. Он был одним из выносливейших и неутомимых охотников и мог провести в седле почти сутки. С больным сердцем так не поскачешь.
— И тем не менее.
— Это чушь, — с неприкрытым неверием возразил герцог, — хватит морочить мне голову больным сердцем. Я не верю ни единому вашему слову.
— И чем же я заслужила подобное, ваша светлость? — осведомилась она, — вы полагаете, что я могу лгать об этом?
— Отчего он умер? — тихо и настойчиво повторил герцог.
— Я уже отвечала на этот вопрос, ваша светлость.
— Это ложь! — выпалил он и схватил ее за руку, — говорите правду!
— Отпустите меня! — вскричала Клэр, пытаясь высвободить руку.
К сожалению, этого ей не удалось.
— Правду, — повторил он, слегка ее встряхивая.
— О, — она вдруг сбавила тон, — какие милые манеры. Вам осталось только ударить меня, ваша светлость.
— Черт подери! — завопил он, откидывая ее руку в сторону, — когда вы прекратите трепать мне нервы, хотелось бы мне знать?! Все, я отпустил вас, довольны теперь?
Клэр демонстративно потерла запястье и поморщилась.
— Мадемуазель де Каванте, — медленно и тихо проговорил герцог, хотя было заметно, что он взбешен, — вы слишком много себе позволяете. Вы прекрасно знаете, что в моей власти лишить вас всего и отправить в тюрьму за подобные выходки. Я слишком долго это терплю. А теперь вы немедленно ответите мне на вопрос: что произошло с вашим отцом?
Она подняла голову и окинула его полным бешенства взглядом.
— Мне все равно, — прошипела она, — хотите посадить меня в тюрьму — сажайте. Хотите ударить меня — бейте. Делайте все, что вам заблагорассудится. Конечно, вы вправе проявить свою власть над простыми смертными. Меня удивляет только одно: зачем вы дружили с моим отцом, а после почти целый год не интересовались, где он и как поживает? А теперь вы с пристрастием допрашиваете меня о том, что с ним случилось? Его убили — вот, что с ним случилось.
Выслушав ее речь с непроницаемым лицом, герцог ожил только в самом конце.
— Что? Его убили? Кто?
Злость Клэр никоим образом не утихла, так что она продолжила в том же духе:
— О, полагаю, сейчас вы будете допрашивать меня в своей очаровательной манере по поводу этого вопроса. Хорошо. Я предоставлю вам прекрасный повод посадить меня в тюрьму. Моего отца убил этот мерзавец, негодяй, подонок…, - тут она скорчила такую гримасу, что герцог, считавший, что уже привык ко всему, поразился.
— Мадемуазель, — проговорил он гораздо мягче, — прошу вас, успокойтесь. Просто скажите мне, кто это был и почему я должен сажать в тюрьму вас?
— Ренье, — почти выплюнула это имя девушка, — этот… этот…, - она издала почти рычащий звук.
— Ренье? — тут герцог скорчил почти такую же гримасу, — этот ублю… Я хотел сказать, я немедленно займусь им. Он еще пожалеет, что на свет родился.
— Не трудитесь, — она скривила губы, — поздно.
Пару минут герцог молча смотрел на нее и просто не знал, что сказать. Он никогда не видел Клэр в таком состоянии, никогда не слышал от нее таких речей и никогда не думал, что она способна на такую ненависть, которая просто сочилась из нее при звуке имени графа.
— И кто это сделал? — наконец, спросил он.
— Я.
После всего, что уже прозвучало, герцог уже не столь изумился, как должен был. Но тем не менее, это ввергло его в легкий шок.
— Ч-что?
— Я ударила его канделябром, — четко сказала Клэр для того, чтобы расставить все точки над «и», — он упал с лестницы и свернул себе шею. И я совершенно не жалею о содеянном. Если бы я могла, я бы ударила его снова. Мне даже хочется это сделать. Вот так, — тут она тряхнула волосами, — а теперь вы можете сажать меня в тюрьму. Мне абсолютно все равно.
— Черт возьми, — наконец, ожил герцог.
Клэр ожидала приговора, вытянувшись, словно струна и вздернув подбородок. Она не испытывала ни страха, ни сожаления. Как она уже сказала, ей действительно было все равно.
— Я не собираюсь сажать вас в тюрьму, — произнес герцог еще через минуту, — вы не совершили ничего плохого. Этот под… человек заслуживал того, чтобы его убили. Жаль, конечно, что это сделали вы, я бы и сам не отказался это сделать. Но вы ни в чем не виноваты.
— Виновата, — отрезала Клэр.
— Мадемуазель, забудьте об этом. Он понес заслуженное наказание. Вашей вины в этом нет.
— Есть. Это все из-за меня, — вдруг выпалила она, — из-за меня его убили! Это я виновата! Из-за моей красоты, будь она проклята, — тут Клэр закрыла лицо руками, — я ее ненавижу! Они мной восхищаются, — прорыдала она, — бегают по пятам, клянутся в любви и считают, что я должна им всем отвечать взаимностью! Чтоб их всех! Они все считают, что я должна им принадлежать, словно я — ценный приз, а не человек! О-о, господи! — тут она опустилась на землю и продолжала рыдать, уже не таясь, — а по…потом они хватают нож и у…убивают моего отца, потому что он… он встал на защиту моей чертовой чести и до… достоинства!
— Мадемуазель, — герцог почти мгновенно присел рядом с ней и обнял, прижав к себе так, что она едва не задохнулась, — Клэр, успокойтесь, прошу вас. Пожалуйста. Вы не виноваты, запомните это, ясно?
— Виновата, — сквозь слезы возразила Клэр.
— Нет. Это я виноват. Я не должен был… я прошу прощения. Вы когда-нибудь простите меня? Я просто идиот, я не с того начал, я…, - голос у него сорвался, — я просто хотел сказать, что люблю вас и узнать, что вы чувствуете по отношению ко мне. И из-за меня вы уехали. Если бы вы не уехали, ничего бы не случилось.
На протяжение этой речи рыдания Клэр понемногу стихали, и вскоре прекратилась совсем.
— Какие глупости, — наконец, сказала она, — вы-то здесь совершенно не причем. И перестаньте так думать. Я… мне… мне жаль, что я устроила безобразную истерику.
— Снова будем изощряться в словоблудии? — осведомился у нее герцог, приподнимая ее голову со своего плеча, — или вы все-таки скажете мне…
— Ну, конечно, — ответила она, — конечно, я люблю вас. Только слепец мог не заметить этого.
— Я слепец, — признал он, — и глупец. Вы выйдете за меня замуж?
— Выйду, — почти мгновенно отозвалась девушка, — а теперь позвольте мне встать.
— Сейчас, — пообещал ей герцог, — минутку. Я слишком давно хотел это делать.
И он поцеловал ее.
КОНЕЦ