Вздрогнув, я рывком сажусь на кровати. Грудь ходит ходуном. Пробегаю ладонями по волосам… и чувствую под пальцами не привычные спутанные космы, а короткие кудри… Смотрю на свои руки. Широкие, грубые лапищи с обкусанными до мяса ногтями. Эти руки созданы для физического труда, но чаще им приходится держать не лопату, а карандаш. Никаких мозолей, хотя нежной кожу и не назовешь. Бесчисленные следы переломов — давно залеченных, но испещривших тело густой сеткой шрамов. Я знаю каждый из них. Помню, как лежала ночами и без конца спрашивала: «Этот у тебя откуда? А этот? А… хм, этот от меня».
Открывается дверь.
— Конечно, у вас ничего не получилось? — раздается сердитый голос Клея. Не с порога, а отсюда, с кровати.
Джереми закрывает за собой дверь.
— Да, Пейдж не смогла установить контакт. Точнее, установила, но что-то не заладилось.
— Надо же, какая неожиданность. Ты доверил спасение Елены желторотой ведьмочке. Ты это понимаешь?
— Я понимаю, что все средства хороши, лишь бы Елена нашлась. Сейчас наша главная надежда именно на эту «желторотую».
— Нет. Существует и другой способ. Елену найду я сам. Вот только ты в это не веришь.
— Если у Пейдж не выйдет наладить связь…
— Да мать вашу! — Клей хватает с тумбочки книжку, и она летит через комнату. На стене остается вмятина.
После паузы Джереми размеренно произносит:
— Клейтон, сейчас я принесу тебе попить.
— То есть снова накачаешь меня снотворным. Усыпишь, посадишь под замок, и я буду здесь прохлаждаться, пока Елена неизвестно где… одна. Я не поверил, что это она говорит через Пейдж, и теперь, значит, к ней не пробиться. Это тоже моя вина?
Джереми молчит.
— Спасибо большое, — буркает Клей.
— Да, контакт сорвался именно из-за тебя, хотя это не объясняет, почему мы не можем его возобновить. Но мы попробуем снова. А твой план можно обсудить и утром. Если передумаешь насчет снотворного, зайди ко мне. Вряд ли у тебя получится заснуть без него.
…Едва Джереми вышел из комнаты, видение рассеялось, и меня снова закружил калейдоскоп образов: пестрели бессмысленные обрывки снов, разрозненные лоскуты воспоминаний. Потом навалилась тьма. В дверь постучали…
…Я сижу за столом, изучая какую-то карту. Стук раздается у меня из-за спины. Я хочу открыть дверь, но вместо этого царапаю в блокноте какие-то слова. И без удивления узнаю корявый почерк Клея.
Вдруг изображение плывет перед глазами. Какая-то неясная сила с мягкой настойчивостью, словно отлив на море, пытается утянуть меня назад. Я сопротивляюсь. Спасибо, мне и здесь нравится. Само присутствие Клея наполняет меня счастьем, а я, черт возьми, заслуживаю капельки счастья, пускай даже иллюзорного. Отлив набирает силы и превращается в мощное течение. Комната погружается во мрак… Вырвавшись, я влетаю обратно в тело Клея. Он отложил карандаш и вернулся к карте. Что за карта? Снова слышится стук. Клей никак не реагирует. Дверь за его спиной распахивается, потом закрывается.
— Клейтон. — Голос Кассандры, сладкий, как мед.
Он не отвечает.
— Хватило и простого «Привет», — мурлычет она.
— Это означало бы, что я тебя приглашаю. Вы что, умеете входить без приглашения?
— Вынуждена тебя разочаровать. Еще один миф накрылся медным тазом.
— А жаль.
Смешок.
— Вижу, в семействе Данверсов хорошие манеры унаследовал один Джереми. Да я в общем-то ничего не имею против. Всегда предпочитала внешнему лоску прямоту и острый интеллект. — Голос Кассандры приближается. — Я заметила, что у тебя включен свет. Подумала, не откажешься со мной выпить.
— Я бы с удовольствием, но, боюсь, мы предпочитаем несколько разные напитки.
— Мог бы сказать мне это в лицо.
Молчание.
— Тебе что, страшно на меня посмотреть?
Он оборачивается, встречает ее взгляд.
— Да пожалуйста. Отвали, Кассандра. Довольна?
— Знаешь, она уже не вернется.
Клей крепче сжимает карандаш, однако молчит.
Меня опять кто-то тянет за ноги, я опять не поддаюсь. Откуда-то издалека доносится голос Пейдж, выкрикивающий мое имя. Течение неистовствует, но я держусь крепко. Мне нужно это видеть!
— Ее ни за что не найдут, — говорит Кассандра.
— По-твоему, мы должны лапки свесить, да?
— Я просто хочу сказать, что мы не тем занимаемся. Надо остановить этих людей, пока не поздно. Они опасны для всех нас, а не для одной Елены. Если попутно получится спасти и ее — прекрасно. Если нет… что ж, это еще не конец света.
Карандаш в руке Клея переламывается пополам. Кассандра подходит ближе. Течение крепчает, и я борюсь из последних сил.
Она делает еще шаг. Клей напряжен. Он пятится… затем замирает.
— Да, ты любишь ее, — произносит Кассандра. — И это меня радует. Нет, без шуток. Знаешь ли ты, скольких мужчин я любила за все эти годы? Страстно любила!.. И знаешь ли, как быстро стираются в памяти их имена? Знаешь, как забываются лица?
— Выметайся.
— Я всего-навсего приглашаю тебя выпить со мной. Неужели это так трудно?
— Выметайся, я сказал.
Кассандра с улыбкой качает головой. В глазах ее тот же блеск, что и тогда в ресторане, только теперь он стал ярче. Голоднее. Длинные ногти касаются руки Клея, царапают его кожу… Я хочу крикнуть, чтобы он отвел взгляд… но это не в моей власти. Остается лишь наблюдать.
— Не пудри мне мозги, Кассандра, — говорит Клей. — На меня это не действует.
— Неужто?
— Ты меня слышала.
Клей смотрит ей прямо в глаза. Только они и живут на ее застывшем лице, с каждой секундой сверкая все ярче и ярче. Проходит несколько минут. Наконец Клей делает шаг вперед. Губы Кассандры складываются в торжествующую улыбку. Сердце у меня в груди замирает.
— Выметайся, Кассандра, — повторяет Клей. Их лица разделяет всего несколько дюймов. — Даю тебе десять секунд. Потом я тебя вышвырну.
— Не угрожай мне, Клейтон.
— А то что, ты меня укусишь? Думаешь, не успею оторвать тебе голову? По слухам, это неплохо помогает от бессмертия. Осталось пять секунд, Кассандра. Пять… четыре…
…Изображение померкло. Никто меня не тянул: трансляция оборвалась — и все. Я моргнула — в глаза ударил свет, он слепил сквозь веки, но потом качнулся в сторону. Чьи-то пальцы вцепились в мое плечо, затрясли.
— Проснись и пой, радость моя.
Голос. К сожалению, не Клея. И не Кассандры. Даже не Пейдж. Это был кое-кто похуже. В сотню раз хуже. Тай Уинслоу… Сначала приятные сны, потом тревожные грезы, а теперь вот кошмар… Я зажмурилась еще крепче.
— Ну и что вы на это скажете, парни? — хохотнул Уинслоу. — Может, наша спящая красавица ждет поцелуя? Конечно, в первом варианте сказки поцелуем дело не ограничилось…
Распахнув глаза, я резко приняла вертикальное положение. Уинслоу, хихикнув, посветил мне в лицо фонариком, после чего луч пустился в путешествие по другим частям моего тела.
— Ты всегда спишь в одежде?
— Это вообще-то не гостиничный люкс, — огрызнулась я. — Который час?
— Три с лишним. Нужна твоя помощь. У нас тревога.