- Ну и как? Назвал?
- Конечно. Он сказал, что это картина, изображающая женщину.
Я засмеялся.
- Я и присутствовавшие здесь мой помощник и криминолог прореагировали примерно так же, как вы, - сказал Хоффман. - Поняв, что он ошибся, Хокмут сделал еще одну попытку и назвал эту наполненную цветами восемнадцатидюймовую серебряную чашу женской шляпой.
- Он так и не смог сказать, что это?
- Его третья попытка оказалась наиболее близкой к истине: чашка с фруктами.
- Что ж, это соответствует закону Бернулли о больших числах.
Он снова порылся в бумагах.
- А теперь перейдем к Милларду Уайтиду, бедному горцу из Саурленда, который утверждал, что видел, как Хауптман бродил недалеко от имения Линдберга. С одной стороны, этот мистер Уайтид нищий, а с другой стороны, лжец - во всяком случае так говорят его соседи.
- Это из-за показаний Уайтида Хауптмана из Нью-Йорка передали сюда?
Хоффман кивнул.
- Уайтида привели в здание суда в Бронксе, чтобы он опознал обвиняемого как свидетель-очевидец, и он опознал его. Но у меня есть документы с показаниями, - он похлопал по куче бумаг перед собой" - которые Уайтид дал полиции штата после преступления, где он заявляет, что не видел никаких подозрительных лиц возле имения Линдберга. И я - опять же за свой счет пригласил мистера Уайтида посетить меня.
- И он тоже назвал эту чашу шляпой?
- Нет. Но он признался, что ему выплатили сто пятьдесят долларов в качестве гонорара, тридцать пять долларов суточных и обещали еще часть вознаграждения. Интересно, что со свидетельской трибуны в Флемингтоне он заявил, что не получал никаких денег, кроме как на питание.
- Тридцать пять долларов суточных платили и мне, когда я приехал сюда в прошлом году. Очевидно я был недостаточно важным свидетелем, и гонорара тогда мне не предложили.
- Другие свидетели-очевидцы также не внушают доверия. Водитель такси, Перроне, как оказалось, еще до ареста Хауптмана уверенно опознал "Джона" в нескольких других подозреваемых, которых ему показали. Коммивояжер Россайтер, утверждавший, что видел, как Хауптман менял шину возле Принстона, является известным растратчиком и вором. Кассир кинотеатра, миссис Барр, продавшая вечером 26 ноября 1933 года более полутора тысяч билетов, сумела узнать в Хауптмане через год человека, протянувшего ей смятую пятидолларовую купюру, оказавшуюся впоследствии частью выкупной суммы. И никто не обратил внимания на то, что 26 ноября - день рождения Хауптмана и что в тот вечер он с женой и друзьями отмечал его у себя дома.
- Довольно много набралось этих свидетелей.
- Да, но мы не должны забывать нашей знаменитости. Человека, который смог уверенно опознать Хауптмана по голосу через четыре года после того, как тот в квартале от него произнес два слова.
Он имел в виду Чарльза Августа Линдберга.
- И конечно, - продолжал он, стряхнув пепел с сигары в серебряную пепельницу, - есть еще Джефси. Этот замечательный американец, который, как только я возобновил расследование по этому делу и объявил, что собираюсь его допросить, выехал на продолжительный отдых в Панаму.
Я рассмеялся:
- Он еще не вернулся?
- Вообще-то он должен был вернуться сегодня. И он является одним из тех людей, с которыми вы должны будете встретиться и побеседовать.
- Ладно, но я сделаю это только потому, что вы платите мне. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он отправился в турне читать лекции по делу Линдберга.
- Знаете, - сказал Хоффман, - я могу сказать вам одну вещь, о которой он не упоминал в своих лекциях, - о периоде, когда он был главным подозреваемым по этому делу. У меня есть письменные показания, данные под присягой, согласно которым после того, как Кондон не смог опознать Хауптмана как "Джона" в полицейском участке на Гринвич-стрит в Бронксе и упорно отказывался идентифицировать там Хауптмана... Джефси подвергся шантажу и угрозам со стороны полицейских.
- Меня это нисколько не удивляет.
- Это было в Нью-Йорке. Двое полицейских из Нью-Джерси дали мне понять, что Шварцкопф и его громила Уэлч грозили Кондону, что обвинят его в препятствовании отправлению правосудия - как вы помните, за это судили командора Кертиса, - если старик не изменит своего мнения и не опознает в Хауптмане "кладбищенского Джона".
- Не удивительно, что Джефси запел на другой лад.
- Один полицейский привел следующие слова Кондона: "Я боялся, что мне предъявят обвинение в Нью-Джерси, ведь в этом штате могут даже ангела приговорить к пожизненному заключению".
Я рассмеялся и сказал:
- Это одно из немногих намеренно юмористических замечаний Джефси. Конечно, я поговорю с ним. С кем еще вы хотите, чтобы я встретился?
- Навестите также Гастона Минза.
- Минза?! Разве он не в ливенвортской тюрьме в Канзасе?
- Да, это его официальная федеральная резиденция. Но в настоящее время он находится под наблюдением в больнице "Сент-Элизабет" в Вашингтоне, округ Колумбия, как он сам сообщает, в связи с "высоким мозговым кровяным давлением". Одновременно он засыпал мой офис письмами с признанием своей вины: утверждает, что это он организовал это похищение.
Я вздохнул.
- Это напрасная трата времени, но ладно, я поговорю с ним.
- Вы правы. Но в рассказах этих жуликов всегда есть доля правды или полуправды.
- Это неотъемлемая черта настоящего жулика, губернатор. Позвольте мне угадать следующее имя из вашего списка. Я думаю, это будет командор Джой Хьюз Кертис.
- Ну, может быть не следующий, но он действительно есть в моем списке. Свяжитесь с ним. Вы же понимаете, мистер Геллер, что штат Нью-Джерси осудил Кертиса по обвинению в воспрепятствовании отправлению правосудия исходя из того, что Кертис был связан с бандой похитителей?
- Он отделался штрафом и условным приговором, не так ли?
- Да, но я хочу сказать, что в том же самом зале, где проходил суд над Хауптманом, один из тех же обвинителей и тот же самый судья осудили Кертиса за то, что он якобы имел дело с шестерыми людьми, похитившими ребенка Линдберга, и не сообщил об этом в полицию, помешав тем самым арестовать этих похитителей.