Хауптман в сине-серой рубашке с открытым воротом и темно-синих брюках стоял и держался руками за прутья решетки - точно как делают узники домов смерти в плохих фильмах. Он был явно возбужден:
лицо исказилось, глаза безумные. Он совсем не был похож на того спокойного заключенного, о котором я так много слышал.
- Начальник, - проговорил он удивительно высоким, полным отчаяния голосом, - сделайте что-нибудь.
- Ричард, - мягко произнес Кимберлинк, - к вам пришли...
Хауптман еще даже не посмотрел на меня. Он просунул руку через решетку и указал наверх.
- Смотрите, - сказал он. - Смотрите!
Мы посмотрели туда, куда он указывал; по наклонным окнам большого фонаря верхнего света барабанил дождь, звуки которого негромким эхом достигали нас. Одно из окон фонаря с металлической рамой было приоткрыто, чтобы заходил воздух; угол был небольшим, и внутрь вода не затекала, но была другая проблема: в пространство между окнами и металлической сеткой на них попал воробей. Пытаясь вырваться из этой тесной тюрьмы, птица отчаянно и безуспешно взмахивала крыльями и билась о сетку.
- Сделайте что-нибудь, начальник! - воскликнул Хауптман, возбужденный не меньше птички.
- Ладно, Ричард, - сказал Кимберлинк, помахав в воздухе рукой. - Я велю охраннику заняться этим. А вы успокойтесь, к вам пришли.
Кимберлинк и охранник сразу вышли, причем первый указывал на ходу вверх, на фонарь, где застряла птица. Видимо, он действительно собирался ее освободить.
Тем временем Хауптман внимательно и недоверчиво, словно я был выставленным для опознания подозреваемым, смотрел на меня; беспокойство за птицу неожиданно сменилось суровостью.
- Я вас знаю.
- Вообще-то, - сказал я, - мы никогда не встречались, но...
- Вы давали против меня показания.
- Не против вас. Я просто давал показания.
- Вы приятель и телохранитель Джефси.
- Джефси мне не приятель. Уверяю вас, - я протянул ему руку. - Меня зовут Геллер. Натан Геллер. Я частный детектив. Губернатор Хоффман нанял меня, чтобы я помог расследованию, цель которого - установить истину о преступлении, в котором вас обвиняют.
Губы его скривились в улыбке.
- Обвиняют - это мягко сказано, мистер Геллер... ну да ладно.
- Можете называть меня Нейт.
- Хорошо, - он протянул руку через отверстие в решетке. - Меня зовут Ричард. Друзья называют меня Диком. Почему бы вам не называть так?
- Хорошо, Дик, - сказал я.
Прессе и обвинению нравилось называть его Бруно - это превращало его в тевтонского зверя.
Мы пожимали друг другу руки, когда подошел начальник тюрьмы и сказал Хауптману:
- Мы займемся этим вопросом. - Он имел в виду птицу. Потом повернулся ко мне: - Если вам что-нибудь понадобится, здесь всегда есть по крайней мере один охранник.
- Вы можете впустить меня туда? - спросил я. - Мне не хочется разговаривать с ним через эту решетку.
Кимберлинк на мгновение задумался и кивнул, потом кивнул еще раз, но уже охраннику, который повернул ключ в замке камеры и впустил меня.
Затем закрываемая дверь издала позади меня металлический вой, с лязгом захлопнулась, ключ со скрипом повернулся в замке, и я оказался запертым в камере один на один с Бруно Ричардом Хауптманом.
- Садитесь, пожалуйста, - сказал он, указав жестом на свою койку. Я сел, и он сел рядом. Возле койки стоял стол, заваленный газетами, журналами, различными книгами, среди которых были Библия и толстый фолиант в мягкой обложке с копиями протоколов судебного процесса над ним; к стене над койкой были прикреплены различные фотографии его жены и маленького сына. Там имелись раковина и туалет; камера была не маленькой, хотя и не такой большой, как та, в тюрьме графства Кук, в которой я несколько лет назад видел Капоне.
- Я должен объяснить, почему меня наняли, - сказал я.
- Я знаю, почему, - сказал он.
- Губернатор Хоффман говорил вам обо мне?..
- Нет. Но вы полицейский чиновник из Чикаго, который с самого начала занимался этим похищением.
- Правильно.
- То есть вы знакомы с этим делом лучше, чем кто-нибудь другой.
- Ну и это верно. У вас хорошая память.
Он кивнул в сторону копий протоколов суда:
- У меня достаточно времени для чтения. Я знаю немало о каждом свидетеле, кто давал показания за и против меня. Я интересовался вами. Вы известный человек. О вас писали газеты в связи с какими-то событиями в Чикаго.
- Не верьте всему, о чем пишут в газетах.
- Это хороший совет, Нейт. Вы думаете, это сделали со мной чикагские гангстеры?
Эти слова застали меня врасплох.
- Дик, произошло нечто странное...
Он улыбнулся.
- Со мной всегда происходит что-то странное. - Хлопанье крыльев птицы привлекло его внимание. - Извините, - сказал он, поднялся, подошел к двери и посмотрел через решетку вверх. - Они ничего не делают, - проговорил он огорченно, вернулся и снова сел.
- Я хочу услышать от вас, что вы думаете обо всем этом. Поэтому я и пришел сюда.
Хауптман вздохнул:
- Почему я нахожусь здесь? Этот вопрос я задаю себе. Почему этот штат так со мной поступил? Почему у меня хотят отнять жизнь за преступление, совершенное кем-то другим?
- Суд признал вас виновным...
- Ложь! Ложь! - его сине-серые глаза сверкнули, в то время как лицо оставалось удивительно спокойным. - Все ложь. Разве я мог убить ребенка? Он кивнул на фотографию своего сына; на вид ребенку было года три. - Я человек! Я отец. И я плотник, член профсоюза. Разве я мог соорудить такую лестницу? - Он рассмеялся, и смех его эхом отразился от стен камеры.
- Я вам вот что скажу. Дик, - сказал я. - У вас была не самая лучшая защита. Этот Рейли...
- Рейли?! Может ли человек сделать за миллион долларов то, что Рейли сделал со мной неизвестно почему? За все это время он всего лишь раз в течение примерно пяти минут говорил со мной о моем деле.
- Дик, Рейли не был вашим адвокатом. Он был адвокатом Херста. Может быть, даже адвокатом Капоне.
Он решительно закачал головой:
- Я не хотел идти на эту сделку с Херстом и давать ему исключительное право на публикацию материалов обо мне и Анни. Но что мне оставалось делать? У меня нет денег. Штат заплатил сорок тысяч долларов специалистам по почеркам, которых они пригласили.