- Осторожней! - сказала она.
- Должно быть, Хауптману чертовски нужна была та доска, - проговорил я, тяжело дыша и цепляясь за стену чулана, как жук, - раз он полез искать ее в мансарде.
С трудом сохраняя равновесие, я схватился за выступ одной рукой, другой приподнял кусок фанеры и протиснулся в узкое отверстие-квадрат шириной дюймов пятнадцать. Мансарда представляла собой темную, затхлую и пыльную конуру, имеющую форму перевернутой буквы "V", где даже карлик заболел бы клаустрофобией.
Сидя на краю лаза, я опустил голову и посмотрел вниз на Эвелин, которая напряженно вглядывалась вверх из чулана, задрав голову.
- Узнай, нет ли у твоей хозяйки фонаря, - сказал я.
- Фонарь есть в машине.
- Принеси его.
Я ждал, продолжая сидеть на краю отверстия: воздух там был лучше, и я подумал о пухлом губернаторе Хоффмане, которому по крайней мере один раз пришлось пролезть сквозь это отверстие. Эта мысль заставила меня улыбнуться.
Вскоре, встав на цыпочки, она протянула мне фонарь, и я смог лучше осмотреть недоделанную мансарду. Настил пола проходил посередине мансарды, а по краям, там, где крыша опускалась достаточно низко, были видны обнаженные балки, обрешетка и штукатурка.
С помощью фонаря я легко отыскал половицу, которая была наполовину короче других, ту, от которой Хауптман предположительно отпилил кусок для лестницы. Нетрудно было понять, почему эта улика сразу бросалась в глаза: по одну сторону от конька крыши было тринадцать досок, по другую четырнадцать. Четырнадцатая доска казалась лишней - и не только потому, что она была короче других: без нее мансарда имела бы симметричный, более привлекательный вид. Плотник едва ли стал бы прибивать эту доску. Все половицы были прибиты к балкам семью гвоздями, короткая - двадцатью пятью.
Я подал Эвелин фонарь, опустился и спрыгнул, заставив пол затрястись под моим весом. Я рассказал ей обо всем, что видел.
- Я слышала, там наверху побывало около тридцати пяти копов, - с презрительной улыбкой проговорила Эвелин, - прежде чем кто-то разглядел эту лишнюю, отпиленную доску.
- Нам нужно заглянуть еще в один чулан, - сказал я, надевая пиджак. - Я хочу посмотреть на самый знаменитый чулан Хауптмана, где лежала коробка Фиша.
Он находился возле кухни, и единственная полка в нем не показалась мне особенно высокой; это был чулан для веников, швабр и щеток - в нем еще оставался крючок, на который миссис Хауптман вешала свой фартук. Даже маленькая Эвелин почти доставала до полки, коробку на которой не заметила Анна Хауптман.
- Ничего не понимаю, - сказал я, глядя на низко расположенную полку. Уиленз поставил жену Хауптмана в неловкое положение на суде, вынудив ее признаться, что на краю этой полки она держала банку с табаком "Принц Альберт"... У нее также хранились там талоны на мыло, и она утверждала, что с трудом дотягивается до этой полки.
- Потом Уиленз представил фотографии и данные, доказывающие, что полка эта расположена ниже, чем говорила Анна, - сказала Эвелин.
Это был неприятный момент для миссис Хауптман.
- Зачем ей было лгать о том, что так легко доказать? Давай посмотрим повнимательнее...
Я снял единственную полку и посветил фонарем на стену.
- Любопытно, - сказал я. - Оказывается, этот чулан недавно красили.
- Что?
- Я не думаю, что другие чуланы тоже свежевыкрашенные. - Мы вернулись и повторно осмотрели все чуланы: все они были покрашены давно, краска на них потрескалась и облезла.
Я вернулся к кухонному чулану и провел рукой по его стене, как слепой, читающий книгу, написанную шрифтом Брайля.
- Боже, - сказал я. - Дай-ка мне этот фонарь еще раз.
Она подала мне фонарь.
- Чулан действительно красили недавно, но здесь, выше... - я поднял луч фонаря на шесть футов выше подпорок для полки, - ... есть выемка.
- Выемка?
- Да. На этих стенах несколько слоев краски. За многие годы, когда красили этот чулан, никто не потрудился снять полку. Стены и полку просто красили одним цветом.
- Да. Но... что это?..
- Здесь наверху, - сказал я, проведя пальцем по стене в чулане, краска имеет лишь один или два слоя. Давай я тебе покажу.
Я взял ее за крошечную талию и приподнял, чтобы она смогла сама провести по стене пальцами.
- Ты прав! Натан, ты прав...
Я опустил ее на пол.
- Веди обратно сюда своего криминолога, - сказал я. - С помощью необходимых химических реагентов он сможет доказать, что эту полку переставили. Я думаю, он сможет найти место, где раньше крепились эти подпорки. Очевидно, отверстия замазали шпаклевкой и затем закрасили. Первоначально эта полка находилась здесь, выше, и Анна говорила правду.
- Значит, она действительно не могла видеть этой коробки!
- Да, не могла. Копы опустили полку, чтобы выставить ее лгуньей.
Радостное лицо Эвелин нахмурилось.
- Мерзавцы. Ну мерзавцы!
Я пожал плечами:
- Копы есть копы.
- Эй! - раздался мужской голос в другой комнате.
- Мы здесь, - отозвалась Эвелин.
- Ты кого-то ждешь? - спросил я.
Она кивнула. На ее лице появилась жеманная улыбка кошки, съевшей канарейку.
В кухню неторопливым шагом вошел высокий худощавый парень в очках лет тридцати, в мягкой шляпе и помятом плаще, из-под которого выглядывал синий галстук-бабочка. У него были светлые волосы, тонкие усы и ухмылка на лице.
- Вы миссис Мак-Лин? - сказал он, ухмыляясь и снимая шляпу.
- Да, - сказала она и протянула ему руку в перчатке. - Спасибо, что вы пришли, мистер О'Нейл.
- О'Нейл? - удивился я.
Она кивнула мне с улыбкой.
- Я позволила себе попросить мистера О'Нейла заехать ко мне. Позвонила ему сегодня утром из гостиницы, пообещав, что мы предоставим ему эксклюзивную информацию по делу Хауптмана.
- Вы Тим О'Нейл из "Дейли Ньюз"? - спросил я.
- Да, - сказал он и протянул мне руку.
Я одним ударом сбил его с ног.
Он сел на полу кухни, расставив ноги и потирая челюсть, глаза растерянные, как у тонущего котенка.
- За что, черт побери?
Я наклонился над ним со сжатыми кулаками:
- За то, что ты написал этот проклятый номер в чулане в другой комнате.
Лицо его размякло, глаза наполнились страхом и еще чем-то. Может быть, раскаянием?
- Боже, - сказал он. - Кто вы?
- Тот, кто спустит с тебя три шкуры, если ты не признаешься.