- И когда вы услышали о выкупе в пятьдесят тысяч, вы заподозрили Уэндела?
- Я припомнил его рассказ о "знакомых", у которых находится ребенок, и, конечно, у меня возникли подозрения.
Я вздохнул:
- Вы, наверное, начитались газетных вырезок со статьями о вас, Эллис. Этот ваш дедуктивный вывод представляется мне очень неубедительным.
Ему это не понравилось. Он нацелил на меня свою трубку:
- Моя интуиция ни разу меня не подводила за сорок лет, что я занимаюсь делами, а вы еще молокосос, чтобы критиковать меня.
- Вот как? Что ж, я работаю сыщиком с тридцать первого года, и меня до сих пор ни разу еще не называли молокососом.
- Вы не знаете сами, что говорите! И вы не знаете Пола Уэндела! Помните, он сказал, что мир дурно с ним обращается? - он втянул голову в плечи, жестикулируя обеими руками. - Этот человек психопат. У него блестящий ум и преступные наклонности. Этот мир всегда был против него. И что же ему остается делать? Нанести удар по мировой знаменитости. Похитить ребенка у интернационального героя, каким является Линди. Таким образом он станет даже более знаменитым, чем Линди, и в то же время останется инкогнито. В душе он считал, что достоин почестей больше, чем Линди, в душе он считал себя героем более крупным, чем Линдберг.
- Если он сделал это, то зачем ему было приходить к вам с этой неправдоподобной историей о "знакомых", у которых находится ребенок? Вы коп и коп знаменитый. Он не мог не понимать, что вы можете заподозрить его.
Он всплеснул руками:
- В этом-то все дело! Он понимал и поэтому пришел! Уэндел совершил то, что, по его мнению, доказывает его превосходство над Линдбергом. Но он не может быть "героем", не рассказав никому о своем "геройском" поступке! Он не может молчать о том, что это он разработал и совершил преступление века.
- Но у него есть вы, провинциальный Шерлок Холмс, всемирно известный сыщик, который может по достоинству оценить его достижение.
- Вот теперь вы начинаете рассуждать правильно.
Я покачал головой:
- Я так не считаю. И если это все, что вы имеете, то я думаю, у вас недостаточно оснований его подозревать.
Он презрительно фыркнул:
- Вы полагаете, это все, что я имею? Когда моя интуиция указывает мне путь, я начинаю решительно двигаться по нему. Так было всегда, и на этот раз все было именно так. Я начал добывать сведения о своем добром старом приятеле. Хотите знать, что я добыл?
- Почему бы и нет, - сказал я, а сам подумал, что день все равно уже пропал.
- Для начала скажу, что в течение нескольких недель до похищения Уэндел часто заходил в кондитерский магазин в Хоупуэлле, чтобы купить конфеты и сигареты. У меня есть показания владелицы этого магазина, где она сообщает об этом.
- Сейчас вы, наверное, скажете, что в Хоупуэлле его также видели Хокмут и Уайтид.
- Натан, у этой женщины нет катаракты и живет она не в горной бедняцкой хижине. А вот еще один факт, который может вам понравиться... Сестра Уэндела проживает за кладбищем святого Реймонда в Бронксе.
Я удивленно посмотрел на него:
- Что?
- Его сестра, - он улыбался, но глаза его оставались совершенно серьезными. - Возле кладбища святого Реймонда этот глупый лгун Кондон выплатил пятьдесят тысяч - Уэнделу не пришлось далеко уходить, чтобы спрятаться, не так ли?
Я и это записал в своем блокноте. Мне стало интересно.
- Я вернусь немного назад, Натан, - надеюсь, вы уследите за ходом моей мысли. Итак, в то время, когда Уэндел еще практиковал в качестве адвоката, он сумел добиться снятия с одного из своих клиентов обвинения в торговле наркотиками. Вы знаете, как звали этого клиента, Натан?
- Почему бы вам не назвать его имя, Эллис?
- Конечно, назову, Натан. Его звали Изидор Фиш.
Я только ошарашенно посмотрел на него - сказать в тот момент я мог не больше, чем сидящий в углу скелет.
- Вспомнив о своем бывшем клиенте, - небрежно продолжал Паркер, Уэндел мог передать пятьдесят тысяч в меченых купюрах Фишу, который, как говорят, был скупщиком "горячих денег".
Я наклонился вперед.
- Эллис, эта информация может быть очень важной. Приношу свои извинения, что усомнился в вас.
- Что ж, благодарю вас, молодой человек, - он снова закурил трубку и погасил спичку, тряхнув ее. - А теперь я расскажу вам о связи Пола Уэндела с Алем Капоне.
Он немного рисовался, но это действовало. У меня было такое чувство, что меня пронзают копьем.
- С Алем Капоне? - с трудом выговорил я, потому что понимал, что он не станет продолжать, если я не задам этот вопрос.
Он с довольным видом кивнул.
- Несколько лет назад, в 1929 или 1930 году Пол Уэндел надумал облапошить Аля Капоне. У меня есть письменные показания, данные под присягой Фрэнком Кристано, который был знаком с некоторыми представителями преступного мира и иногда общался с ними. Короче говоря, Уэндел смог убедить Кристано и Капоне, что он обычную смолу может превратить в спирт по четыре цента за галлон. Однако в какой-то момент его аферу раскусили, и Капоне пообещал, что если Уэндел, который навещал Капоне в отеле "Лексингтон" в вашем прекрасном городе, еще раз заявится к нему, то его, как выражаются у вас в Чикаго, хлопнут.
- Я не думаю, что это выражение неизвестно на Восточном побережье, Эллис.
- И самое интересное, Натан. В начале 1932 года Уэндел снова связался с Кристано, предложив ему план вызволения Капоне из... трудного положения, в котором он оказался в связи с обвинением в уклонении от уплаты налогов. И план этот состоял в том, чтобы сначала похитить ребенка Линдберга и затем сделать Капоне героем, вернувшим его родителям.
Вот оно что.
Я сказал:
- Кристано рассказал об этом предложении Капоне?
- Нет. Он дал Уэнделу под зад коленом. Но, согласитесь, Уэндел мог найти другой способ сообщить об этом плане Капоне.
Я кивнул:
- Что ж, в таком случае, должен признать, что ваш Уэндел является перспективным подозреваемым.
- Я тоже так думаю.
- Но у нас мало времени, чтобы проверить все это. Полагаю, вы держите его под наблюдением?