- Вы думаете, здесь у вас сидит настоящий похититель?
- Конечно. Эллис Паркер величайший из всех живущих сейчас детективов. Для меня большая честь работать с ним.
- Как обращаются с Уэнделом?
- Прекрасно. Он здесь как гость... разве что заперт на замок.
Пустяковая деталь.
Паркер высунул голову из двери:
- Входите, Натан.
Я подошел к нему и, выдернув сигару из его рта, поднял ее.
- Не надо называть меня по имени, Эллис. Вы что, забыли?
Он нахмурился, но кивнул, я отбросил сигару в сторону и пошел за ним.
Пол Уэндел, крупный, седовласый, скорбного вида мужчина, был в мешковатом коричневом костюме и без галстука. У него были безжизненные глаза и массивный с синими прожилками нос, которому позавидовал бы даже Сирано. Он сидел на кушетке в полупустой гостиной, стены которой были предусмотрительно покрашены зеленой краской. Там имелись спальня и ванная. Кухни не было.
- Это чиновник, о котором я тебе говорил, Пол, - сказал Паркер, указывая на меня большим пальцем.
- Эллис говорит, что губернатор будет хорошо ко мне относиться, сказал мне Уэндел. У него был глубокий баритон адвоката, но с нотками жалости к самому себе.
Паркер сел на кушетку рядом с Уэнделом; Уэндел смотрел на него печальными собачьими глазами.
- Знаешь, Пол, - сказал седой начальник сыскного бюро, - ты можешь заработать кучу денег на своем признании. Просто напиши полные и честные показания - не приукрашивая правду, как делал ты ради тех гангстеров, - и скажи, что тогда ты был не в своем уме, а теперь пришел в себя и хочешь во всем признаться.
- Защита ссылкой на временную невменяемость, - резюмировал Уэндел.
- Ты можешь заработать миллион долларов, рассказав честно как все было. Ты и твоя семья будете жить в роскоши всю оставшуюся жизнь. Ты станешь знаменитым.
- Я готов согласиться с обвинением в похищении, - сказал Уэндел, - но с обвинением в убийстве никогда.
Паркер положил руку на плечо Уэндела:
- Пол, я знаю, что пришлось тебе пережить. Я постараюсь защитить твою семью, сделаю все, что в моих силах, воспользуюсь помощью своих влиятельных друзей и знакомых, чтобы твои жена, сын и дочь не были привлечены... хотя они и были участниками преступного сговора.
- Они были участниками? Почему?
- Потому что помогали тебе ухаживать за ребенком.
- Мне нужны книги по правовым вопросам. Я многое позабыл.
- Хорошо, Пол. Мы принесем тебе их. Но, ты знаешь, у нас остается мало времени. Ты же не хочешь.
чтобы смерть этого парня, Хауптмана, была на твоей совести, правда?
Уэндел внимательно смотрел на меня своими неподвижными печальными, глазами.
- Как вас зовут? - спросил он меня.
- Это не имеет значения, - сказал я.
Его глаза расширились, потом сузились.
- Вы из Чикаго.
Заметил акцент.
Он повернулся к Паркеру и взволнованным голосом сказал:
- Он из Чикаго!
Я подошел ближе к нему.
- Даже если я из Чикаго, почему вы так разволновались, мистер Уэндел? Аля Капоне больше нет в Чикаго.
Уэндел поднял раскрытую ладонь, словно хотел благословить меня или заставить замолчать.
- Пусть он уйдет, Эллис!
- Разумеется, Фрэнк Нитти еще там, - сказал я. - И Поль Рикка тоже.
- Пусть он уйдет!
Паркер, которого такой поворот событий привел в смущение, встал и вышел со мной из комнаты.
Уэндел даже не встал с кушетки.
Когда мы оказались под открытым небом, Паркер сказал:
- Вы его разозлили. Эти имена напугали его. Нитти человек Капоне, не так ли?
- Вы правы, Эллис. Сейчас мы поедем обратно. Садитесь в машину.
- Кто вы такой, черт побери, чтобы мне приказывать?
- Садитесь в машину, я вам говорю. - Он повернулся и быстрым шагом пошел к машине, бормоча что-то себе под нос. - И запомните: меня здесь не было.
- Простите?
- Вы меня сегодня не видели, Эллис, понятно?
- Конечно, Нейт, - разумеется, он ничего не понял, кроме того, что я настроен серьезно.
В машине, прежде чем завести мотор, я повернулся к Паркеру:
- На этот раз вы просчитались, Эллис. Здорово просчитались.
- Я просчитался? Пол Уэндел вот-вот сознается, и я докажу всем, что был прав.
- Ни черта вы не докажете. Вы что, забыли, кто имел отношение к делу Линдберга? Вы зашли слишком далеко. Вы похитили этого сукиного сына, вы перевезли его через границу штата. Это же дело федеральной юрисдикции, вы, провинциальный ублюдок!
- Я ничего такого не совершал.
- Ваши дружки совершали. Ваши помощники. Обидно то, что этот ваш псих действительно мог принимать участие в этом преступлении. Но теперь вы это никогда не докажете.
- Я докажу.
- Эллис, я не стану сообщать губернатору Хоффману обо всем этом. Я заходил в ваш офис, но Уэндела не видел. Вы даже не говорили мне, что он у вас "спрятан".
- Зачем вам это, черт возьми?
- Я не хочу иметь к этому никакого отношения. Если Хоффман желает участвовать в вашей безумной игре, пусть участвует. У меня нет никакого желания стать вашим сообщником или соучастником преступного сговора. Если вы хоть раз упомянете мое имя, то я сделаю себе карьеру, давая против вас показания. Будьте вы все прокляты! Я сыт по горло вашим нью-джерсийским правосудием. Вы и Шварцкопф, и Уиленз, и все остальные... чтоб вы сквозь землю провалились с вашими пытками, похищениями и фальсификациями...
Он со злостью уставился на меня - так на меня еще никто не смотрел, - и я ответил ему тем же.
- Тогда вам здесь делать нечего. Возвращайтесь в свой Чикаго, маменькин сынок.
- Это неплохая мысль, - сказал я. - Там мы по крайней мере не идем дальше резиновых шлангов. Выходите.
Мы остановились возле здания суда в Маунт Холли, на исторические памятники которого мне теперь не хотелось смотреть.
Он вылез из машины, потом наклонился, посмотрел на меня и сказал:
- Скоро вы запоете другую песенку. Своим внукам вы будете рассказывать, что знали Эллиса Паркера.
- Возможно, и буду, - согласился я. - И вы, возможно, были чертовски хорошим детективом, пока вам не взбрела в голову эта сумасшедшая идея. А теперь, если вы не такой пронырливый, каким я вас считаю, то вы, старик, скорее всего закончите свои дни в тюрьме.
Я уехал, а он продолжал стоять, обдумывая мои слова.
Глава 37
Для такого имения, как Френдшип, этот рабочий кабинет был почти уютным: много книг, камин, гравюры и картины, изображающие скаковых лошадей. Темная мужская комната, в которую мало кто заходил - если заходил вообще - после того, как муж Эвелин переехал отсюда. Я сидел за столом красного дерева размером с "пакард" и звонил по телефону. Звонок был междугородный, но я надеялся, что Эвелин может позволить его себе.