Уилсон промолчал.
- Я не хочу сказать, что имел место какой-то крупный заговор полицейских, ставящий целью сфабриковать обвинение против Хауптмана. Я даже не думаю, что его ложного обвинения добивалась Команда. Хауптман стал козлом отпущения, потому что был приятелем и деловым партнером Фиша. И затем независимо действующие друг от друга силы расположились таким образом, что сделали его наиболее подходящей фигурой для этой роли. Вы знаете, как рассуждают нерадивые копы типа Шварцкопфа и Уэлча? Обладая минимальным количеством доказательств, они сосредоточиваются на подозреваемом и начинают кое-что подтасовывать, кое о чем лгать, о чем-то умалчивать. Свидетелям они внушают, что те дают показания против виновного человека, и свидетели им верят. И поэтому в обычной жизни честный человек, желая, чтобы виновного постигла справедливая кара, иногда ради того, чтобы на какое-то время стать знаменитостью, а то и просто ради денежного вознаграждения незначительно отклоняется от истины, слегка искажает факты... В конце концов, что страшного в небольшом приукрашивании, если обвиняемый наверняка виновен? Поэтому коп подделывает доказательство с лестницей, кассир кинотеатра делает фиктивное опознание обвиняемого, а обвинитель замалчивает содержание писем и бухгалтерских книг, подтверждающих слова Хауптмана о Фише, и так далее и тому подобное.
Он нахмурился:
- Вы подвергаете сомнению репутацию многих государственных должностных лиц и добропорядочных граждан.
- Нет, я не подвергаю сомнению их репутацию, потому что в том, что я сказал, нет никаких сомнений. Хауптмана обвинили ложно; он был простой плотник-немец, который в силу сложившихся обстоятельств оказался подходящей фигурой для этой роли. Я все-таки думаю, что Команда приложила к этому руку. Например, Камера смертников Рейли и Сэм Лейбовиц, предложивший Хауптману юридические услуги, были связаны тесными узами с Капоне, как и многие ньюджерсийские и нью-йоркские копы, хотя это вам может не понравиться.
- Вы подвергаете сомнению, - холодно сказал он, - работу, которую провела группа разведки Налогового управления. Боже, Геллер, ведь это же мы посадили Капоне. Неужели вы думаете, что влияние Команды простирается до...
- Нет. Поэтому я и пришел к вам. Во всяком случае, это одна из причин, почему я пришел к вам.
У вас достаточно людей и опыта, чтобы проверить мою информацию и мой сценарий. Вы можете сделать это за короткое время, что необходимо, если мы хотим спасти Хауптмана от электрического стула. И конечно же, Фрэнк, вам должно это понравиться - вы можете снова надолго упрятать Капоне за решетку.
Он поднял подбородок и внимательно посмотрел на меня.
- Вы посадили его, но лишь на время. Через несколько лет он освободится. Вы только представьте, его же можно будет обвинить в убийстве и похищении ребенка с целью выкупа. Вы только подумайте, вы сможете возложить на него ответственность за похищение сына Линдберга. Вы станете более знаменитым, чем Джон Эдгар Гувер.
- Я не стремлюсь к славе, Геллер.
Может, и так, но он делал все возможное, чтобы карабкаться по бюрократической лестнице.
- Но разве вам не будет приятно наконец разрешить это дело?
- Геллер, это дело уже разрешено.
- Фрэнк, как вы можете после того, что я вам рассказал...
- Послушайте, - резко сказал он, - большинство людей, о которых вы говорите, умерли. Фиш, Хессел, Гринберг, Вайолет Шарп, Оливер Уэйтли...
- Жена Уэйтли, Элси, находится в Великобритании; она могла быть косвенно замешанной в этом похищении. Допросите ее!
- Геллер, ее тоже нет в живых.
- Что? Что... при каких обстоятельствах это произошло?
- Я не знаю точно, - он пожал плечами. - Насколько мне известно, она умерла естественной смертью.
- Боже мой! Вы можете это выяснить! Эта цепь смертей не кажется вам подозрительной?
Он медленно покачал головой:
- Если Хауптман в последнюю минуту не назовет своих сообщников, то мы едва ли сможем выяснить еще что-нибудь, даже если осталось, что выяснять. Слишком многих свидетелей уже нет в живых. Остались только сомнительные личности типа Минза, Уэндела, Джефси, супруг Маринелли. Они могут только ввести нас в заблуждение.
Я наклонился вперед и положил руку на его стол.
- Вы один из немногих людей на этой земле, Фрэнк, кто может взять трубку, возобновить расследование и спасти Хауптману жизнь.
Он пожал плечами:
- Я не хочу спасать Хауптману жизнь. Если даже ваш сценарий правильный, хотя мне он кажется неестественным и нереальным, я все равно считаю Хауптмана главным участником похищения, сообщником Фиша. Я совершенно не сомневаюсь в этом, Геллер: Хауптман виновен на сто процентов. Он уже совершал преступления в Германии, и я уверен, что он один из самых закоренелых и жестоких преступников, с которыми мне приходилось сталкиваться.
Я молча смотрел на него.
- Позвольте, я прочитаю вам кое-что, - сказал он, повернулся и снял со стены фотографию Линдберга. С печальной и гордой улыбкой он прочитал: "Фрэнку Уилсону - если бы вы не взялись за это дело, ребята, Хауптман никогда бы не попал под суд. Ваша организация заслуживает самой высокой похвалы за его задержание".
Я встал.
- Понятно, Фрэнк, только эта надписанная фотография не имеет ничего общего с правдой.
Он бросил на меня жесткий взгляд и быстро повесил фотографию обратно на стену; она криво повисла на гвозде, но он этого не заметил.
- Геллер, я вас внимательно выслушал, а сейчас извините, но мне нужно заниматься серьезной работой.
Я наклонился над его столом.
- Позвольте, я только спрошу вас о чем-то. Только один вопрос. Вы занимались делом Боба Конроя, не так ли? Вы и лейтенант Финн из Манхэттена. Вы были на месте преступления? Там, где произошло это двойное убийство?
Он кивнул.
- Тогда, пожалуйста, скажите, Фрэнк, что вы учуяли? Мне ничего неизвестно об этом деле, но это "самоубийство" кажется мне подозрительным. Сдается мне, это работа Капоне и Рикки.
- Хотите посмотреть досье? - спросил он и начал рыться в груде бумажных папок. - Вы можете взглянуть на это чертово досье.
- Что оно делает на вашем столе?