С другой стороны, Микки Роснер, гордость нью-йоркского преступного мира, часто поднимал трубку этого телефона и имел к нему свободный доступ.
Диксон, двое полицейских и я сидели за одним из столов, на которых сортировалась почта; у стены позади нас лежали груды просмотренной корреспонденции. Легкий деревянный стол был завален монетами в пять, десять и двадцать пять центов. Большая их часть лежала передо мной. Пришла моя очередь сдавать карты.
- "Черная Мария", - сказал я, сдавая их.
- Что означает, черт возьми, "Черная Мария"? - спросил Питере, заядлый курильщик с каштановыми волосами, румяными щеками и постоянно нахмуренным выражением лица человека, опасающегося, что его в любую минуту могут охмурить люди более толковые, чем он. Что, впрочем, случалось довольно часто.
- Стад* на семь карт, - сказал я. - Крупная пика, выпавшая на нераскрытые карты, разбивает кон.
______________
* Разновидность покера.
- О, - сказал Питерс и затянулся.
Диксон, кажется, умел играть. С деланно безразличным видом он разглядывал свои карты. Вполне возможно, что одна из нераскрытых у него была пиковым тузом. Харрисон был самым молодым из игравших; он играл и проигрывал, не делая никаких комментариев.
Едва я закончил сдавать, как в гараж решительным шагом вошел полковник Брекинридж. Это олицетворение достоинства был в одном халате, со следами от носков на голых, белых, волосатых ногах.
- Геллер, - проговорил он с облегчением. - Вы еще здесь?
Обычно к девяти часам я уже выезжал в Принстон в старой колымаге, которую мне предоставил Линдберг. Однако в тот вечер я задержался, чтобы обставить этих провинциальных копов.
- Да, - сказал я, глядя на свои две розданные нераскрытыми карты. Дама пик. Отлично. - Что вам нужно?
- Вы, - сказал он, потом грубо схватил меня за руку и оттащил от стола.
- Эй! - воскликнул я, роняя свои карты.
- Пойдемте, - сказал он, и мне пришлось последовать за ним в дом, оставив и карты, и деньги в гараже.
- Я выигрывал, - возмущенно проговорил я. - И мог выиграть еще три бакса...
- Успокойтесь, - сказал он. - Я хочу, чтобы вы были полковником Линдбергом.
- Что?!
Брекинридж подвел меня к телефону в коридоре недалеко от кабинета Линдберга. Трубка была снята с рычага.
- На линии сейчас какой-то пожилой человек по имени доктор Джон Кондон, - сказал он. - Он утверждает, что получил адресованное ему письмо с приложением для полковника Линдберга.
- Ну и что? - Подобные звонки раздавались достаточно часто.
- Доктор Кондон говорит, что не уверен в подлинности этого письма. Он допускает, что его отправил какой-нибудь шутник или чудак. Однако недавно он написал письмо в выходящую в Бронксе газету "Хоум Ньюз", в котором предлагал тысячедолларовое вознаграждение тому, кто вернет маленького Чарли домой живым и невредимым. Письмо напечатали, и он думает, что это может быть ответом на него.
- Что еще за "Хоум Ньюз"? Должно быть, какая-нибудь низкопробная провинциальная газетенка?
Брекинридж пожал плечами:
- Так оно и есть.
- Ну тогда маловероятно, что похитители заметили в ней это письмо.
- Я знаю, но этот человек не шутит. Он профессор Фордхемского университета. Во всяком случае, он так говорит. Он дал мне некоторые сведения о себе и перечислил свои звания, что прозвучало довольно правдоподобно.
Я фыркнул.
- Но, - продолжал Брекинридж, - он отказывается сообщить еще что-нибудь, пока ему не предоставят возможность поговорить с самим полковником Линдбергом, которого я не собираюсь беспокоить... Чарли впервые за несколько ночей смог заснуть.
- О! Ну ладно. Конечно, я разыграю из себя Линд и.
Брекинридж улыбнулся.
- Спасибо, Геллер. Вы знаете, что полковник хочет, чтобы к каждой версии, к каждому звонку относились серьезно.
- Разумеется, - сказал я, поднимая трубку. Пропала дама пик. Проклятие!
- Говорит полковник Линдберг. Что случилось?
- Ах, полковник! Я так рад слышать вас! Я только что получил письмо, которое может иметь для вас большое значение.
У него был мелодичный голос, однако он говорил очень громко.
- Вам всегда приносят почту в полночь, профессор?
- Я пришел домой только в десять - сегодня я вел занятия. Я просмотрел около двадцати писем, прежде чем наткнулся на это. Вам прочитать его?
- Пожалуйста, профессор.
Все тем же напыщенным тоном он продолжал:
- В нем говорится - мне придется еще учитывать орфографические ошибки и плохой синтаксис - в нем говорится: "Дорогой сэр, если вы желаете действовать в качестве посредника в деле Линдберга, то, пожалуйста, строго соблюдайте указания. Передайте приложенное письмо лично в руки мистеру Линдбергу. В нем он найдет все разъяснения. Никому не рассказывайте о письме. Как только мы узнаем, что пресса или полиция уведомлены, все наши условия автоматически аннулируются, и это еще больше задержит возвращение ребенка домой". Ужасная орфография!
- Там есть еще что-нибудь?
- Да.
- В таком случае вначале, пожалуйста, прочитайте все письмо, профессор. Оценивать его орфографию будете потом.
- Да, конечно. "После того как вы получите деньги от мистера Линдберга, поместите в нью-йоркскую газету "Америкэн" два слова: "деньги приготовлены".
Я прикрыл рукой трубку и обратился к Брекинриджу:
- Мне кажется, этот старик просто ищет способ легко заработать.
- "После этого мы дадим вам дальнейшие указания, - продолжал Кондон. Не бойтесь, мы не охотимся за вашей тысячей - оставьте ее у себя". Они имеют в виду тысячу долларов, которую я пообещал за благополучное возвращение ребенка в своем письме в выходящую в Бронксе газету "Хоум Ньюз". Я конечно предложил бы больше, но это все, что я смог накопить в надежде, что любящая мать вновь обретет свое дитя.
- Вы очень великодушны, - сказал я, подавив зевок.
- "Только действуйте строго в соответствии с нашими указаниями, продолжал он. - Будьте дома каждый вечер с шести до двенадцати часов". Вот это последнее мне не совсем понятно.
- Как оно подписано?
- Здесь стоит знак мафии.
Правильно.
- Вы уверены, профессор?