- На письме есть штемпель с надписью: "Почтовое отделение Нью-Йорк". Оно пришло в длинном белом конверте. Внутри находился такой же белый конверт, но поменьше, на котором написано: "Дорогой сэр! Пожалуйста, передайте вложенное письмо полковнику Линдбергу. В интересах мистера Линдберга не извещать полицию". Я не вскрывал этого приложенного письма, сэр.
Надутый осел.
- Что ж, вскройте и прочитайте его мне.
В трубке послышался треск разрываемого конверта, похожий на звуковой эффект радиопрограммы.
- "Дорогой сэр, - начал читать он, - мистер Кондон может действовать в качестве посредника. Вы можете дать ему семьдесят тысяч долларов".
Я чуть вскинул голову: сумма - семьдесят тысяч - совпала; вначале они потребовали пятьдесят тысяч, но в последнем письме была та же новая сумма семьдесят тысяч.
- "Сделайте для денег один пакет, - читал он. - Его размеры должны быть..." Здесь есть рисунок коробки, полковник. Указаны ее размеры - 6х7х14 дюймов. Мне продолжать читать письмо?
Нет, встань на голову и начинай свистеть, тупица.
- Пожалуйста, - сказал я.
- Дальше говорится: "Мы уже уведомили вас, в каких купюрах должны быть деньги. Не пытайтесь подстроить какую-нибудь ловушку. Если вы или кто-то еще сообщит в полицию, то этим только отсрочите возвращение ребенка. После того как мы получим деньги, мы сообщим вам, где искать вашего мальчика. Вы уже можете подготавливать самолет - это место примерно в ста пятидесяти милях от вас. Но мы сообщим вам адрес только через восемь часов после получения денег".
- Вот как. - Несмотря на то, что он правильно назвал сумму выкупа, этот профессор производил впечатление жулика, желающего быстро и хорошо заработать.
- Как я уже сказал вам, подпись на письме напоминает знак сицилийской мафии. Здесь изображены два пересекающихся круга...
- Круга? - На этот раз я дернул головой значительно сильнее. Брекинридж заметил это и наклонился вперед. - Пересекающихся?
- Да, если бы меня спросили, я бы назвал их пересекающимися кругами...
- Хорошо, хорошо. Продолжайте описание.
- Еще по горизонтальному диаметру этих пересекающихся кругов проходят три точки или три отверстия. Круги окрашены синим цветом. Внутри в правом синем кругу красный кружок поменьше.
Черт.
- Это письмо представляет для вас интерес, полковник? Надеюсь, вы не теряете со мной ваше драгоценное время, сэр?
- Оно представляет для меня огромный интерес, профессор, - сказал я. Где вы находитесь? Мы приедем за вами немедленно.
- Я в Бронксе. Но думаю, я сам приеду к вам, полковник. Вы столько пережили, и для ваших близких будет лучше, если вы останетесь дома. Я сам приеду к вам в Хоупуэлл.
- Когда, профессор?
- Я выезжаю немедленно, - аффектированным тоном произнес он и положил трубку.
Я несколько мгновений смотрел на телефон. Потом взглянул на Брекинриджа, глаза которого расширились.
- Вам лучше разбудить Слима, - сказал я.
* * *
Через час и сорок минут я стоял, засунув руки в карманы пальто и прислонившись к побеленной каменной стене возле закрытых ворот, где дорога Федербед Лейн переходила в частную подъездную дорогу Линдбергов. Я прятался от ветра и ждал, когда появится Кондон. Неподалеку, возле будки подрядчика, держа в руках винтовку, стоял полицейский: он был похож на тюремного охранника. В это позднее время вокруг не было газетчиков.
Позади заскрипела мерзлая земля, и моя рука потянулась к пистолету калибра девять миллиметров, который я носил под мышкой; однако, когда я повернулся, я увидел приближающегося в пальто и без шапки Брекинриджа.
Он остановился, держа руки в "карманах, и сказал:
- Я разбудил ректора Фордхемского университета, и он подтвердил информацию, которую дал о себе Кондон. Семьдесят два года, работал учителем в начальной школе, сейчас на пенсии. Продолжает преподавать на полставки. Очень внимательно следит за своей физической формой, в прошлом судил футбольные матчи, до сих пор дает уроки плавания.
- Это в семьдесят-то два года?!
Брекинридж приподнял одну бровь.
- Видимо, он большой оригинал. Воображает себя патриотом. Известен тем, что на общественных мероприятиях поет "Усеянный звездами флаг" со слезами на глазах.
- Я, наверное, сейчас сам заплачу.
А ночь уже плакала, стонала, словно раненый, загнанный в западню зверь. Я прислонился к стене, поднял воротник пальто, чтобы прикрыть лицо; даже парень из Чикаго может умереть от ледяного ветра.
- Я также позвонил в Бронкс редактору и издателю газеты "Хоум Ньюз", сказал Брекинридж.
- Полковник, как коп вы на голову выше Шварцкопфа.
Он замолчал, видимо, оценивал мой комплимент. Потом сказал:
- Редактор, некий мистер О'Флэхерти, сказал, что является "старым добрым другом" Кондона и что сей ученый муж уже многие годы публикует в их газете стихи, очерки и письма на различные актуальные темы... Подписывая их среди прочих странных псевдонимов как П. А. Трайот и Д. У. Стайс.
Я хрипло рассмеялся.
- Мне он показался чудаком и назойливым человеком. Почему, черт возьми, похитители выбрали этого кретина? Свои услуги в качестве посредников предлагали различные крупные общественные деятели.
- Я не могу ответить на этот вопрос. Не смог на него ответить и редактор О'Флэхерти, который сказал, что тираж газеты "Хоум Ньюз" меньше ста тысяч экземпляров.
В этот момент темноту дороги прорезал свет фар автомобиля. Машина остановилась, и из нее вылез пожилой, с усами, как у моржа, человек, весьма подвижный для своего возраста и массы: рост у него был больше шести футов, а вес, вероятно, двести с лишним фунтов. Пальто на нем не было; он был в аккуратном темном старомодном костюме-тройке с золотой цепочкой для часов, в крапчатом галстуке и шляпе-котелке, которую он уже вежливо снимал; он был похож на человека, отправившегося на вечеринку в1912 году и опоздавшего на несколько десятилетий.
- Это дом Линдберга? - спросил он голосом, который я слышал два часа назад по телефону.
Через закрытые ворота Брекинридж сказал:
Да, это дом Линдберга. Вы доктор Кондон?
Старик поклонился, взмахнув шляпой-котелком:
- Я доктор Джон Ф. Кондон.
В машине сидело еще два человека. Я расстегнул пальто, чтобы облегчить себе доступ к пистолету.