Он вел себя правильно. Нам нужно было, чтобы похитители увидели его.
Он принялся расхаживать взад и вперед. Достал из кармана записку, прочитал и перечитал ее, явно стремясь дать сигнал представителям банды похитителей, которые могли наблюдать за ним. Никого и ничего. Он походил еще немного.
Прошло минут десять ожидания, и затем он промаршировал к машине. Сел на сиденье рядом со мной.
- Не знаю, что случилось, - сказал он. - Там никого нет. Мы приехали вовремя?
- Сейчас пятнадцать минут десятого, - сказал я. - Возможно, мы подъехали немного рано. Здесь потеплее. Посидите несколько минут.
Мы сидели молча. Ветер за окном разговаривал за нас.
Потом Кондон сказал:
- Там кто-то есть!
По Джером Авеню по направлению к нам шел невысокий, смуглый мужчина, прикрывая лицо носовым платком.
Кондон быстро вылез из машины и пошел к мужчине.
Мужчина шел к нему.
И прошел мимо профессора.
Кондон повернулся и встал посередине тротуара, почесывая голову и глядя вслед удаляющемуся прохожему. Потом старик посмотрел в мою сторону, пожал плечами и снова пошел к железным воротам, где снова принялся расхаживать взад и вперед.
В половине десятого я забеспокоился. Начал думать, что ничего не произойдет и возможно потому, что я поехал с ним. Еще мне было интересно, где прячется человек Уилсона; я полагал, что Уилсон поставил одного или нескольких человек следить за домом Кондона и что за нами должны были следить. Однако тот, кто за нами следил, был, вероятно, чертовски хорошим шпиком, поскольку я не чувствовал его присутствия. Здесь были только я, Кондон, ночь, ветер и половина покойников Бронкса.
Кондон стоял спиной к железным воротам, слегка покачиваясь на каблуках.
И в этот момент, словно в фильме о доме с привидениями, через железные ворота к профессору вытянулась рука.
Я подался вперед, хотел уже окликнуть его, но профессор снова начал ходить взад и вперед по площади перед воротами. Он отошел от руки довольно далеко и смотрел во все стороны, кроме той, где была рука.
Неожиданно рука исчезла только для того, чтобы через несколько секунд высунуться снова с чем-то белым. Этот белый предмет затрепетал в воздухе, как птица. Рука размахивала белым платком. Кто бы там ни находился за воротами, он отчаянно пытался привлечь внимание профессора, не окликая его.
В конце концов Кондон заметил это и быстро подошел к воротам, где начал разговаривать с кем-то, стоящим за ними. Я опустил стекло на своей и два стекла на другой стороне, но ничего не услышал, кроме шума ветра.
Они проговорили примерно две минуты, и неожиданно Кондон попятился от ворот.
Я услышал, как он крикнул:
- Нет!
Я положил руку на рукоятку пистолета.
Затем я увидел фигуру человека в темном пальто и шляпе, который перелез через ворота, спрыгнул и приземлился почти у ног Кондона. Несколько мгновений двое мужчин смотрели друг на друга - один стоя, другой - припав к земле, словно кошка.
- Это слишком опасно! - сказал мужчина и бросился бежать. Почти на голову меньше Кондона, мужчина побежал по диагонали через улицу почти передо мной, однако я не видел его лица, скрытого опущенными полями темной фетровой шляпы.
У ворот появился кладбищенский сторож - видимо, его присутствие напугало мужчину в темном пальто - и закричал:
- Эй! Что здесь происходит?
Однако Кондон не обратил на это внимания. Старик побежал через улицу за мужчиной. Я видел их обоих и мог присоединиться к преследованию, однако профессор бегал хорошо, и я предпочел остаться сторонним наблюдателем.
Мужчина побежал на север к парку, Кондон преследовал его с криком:
- Эй! Вернитесь! Не будьте трусом!
Мужчина остановился, повернулся и стал ждать Кондона. Они углубились в парк всего на несколько сот футов. Сторож не захотел даже выйти из-за ворот; он остался внутри охранять мертвых. Кондон и его визави оживленно разговаривали у группы деревьев возле небольшого домика садовника, перед которым стояла скамья.
Кондон указал на скамью, мужчина подумал немного и сел. Кондон сел рядом.
Они сидели и разговаривали. Прошло довольно много времени.
Я подумывал о том, чтобы выйти из машины, пробраться через деревья и кусты и подслушать их, но отбросил эту мысль. Приятели этого мужчины могли наблюдать за мной, и я мог испортить все дело. К тому же я прекрасно видел Кондона и мужчину в темном пальто и в случае необходимости мог достичь их в считанные секунды.
Но ничего не происходило. Они просто сидели и разговаривали.
А я продолжал томиться, положив пистолет на колени и оглядываясь по сторонам, надеясь заметить хоть кого-нибудь еще: похитителей, сотрудников министерства финансов, случайных свидетелей - кого угодно. В эту ночь весь Бронкс был, как кладбище Вудлоун.
В конце концов, спустя целую вечность они встали.
И пожали друг другу руки.
Мужчина в темном пальто повернулся и пошел на север, исчезнув в лесистом парке. Кондон проводил его взглядом и медленным шагом пошел к машине. Он улыбался.
- Думаю, все прошло хорошо, - сказал он, садясь в машину.
- Я бы открыл для вас дверцу, - сказал я, - но мои руки онемели от холода. Вы проговорили с этим парнем больше часа.
- Больше не осталось никаких сомнений, - сказал он. - Мы имеем дело с теми, кто нам нужен. С теми, у кого находится ребенок. Теперь его возвращение лишь вопрос времени.
- И денег. Вы не подозреваете, как близко я был к тому, чтобы к вам подкрасться. Мне нужно было схватить этого сукиного сына.
- Ну и что бы из этого вышло? Вы бы только все испортили!
- Возможно, - сказал я. - Но мне начинает казаться, что эти ублюдки водят нас за нос. Вы знаете, что этот ребенок может быть уже мертвым?
Кондон побледнел, но быстро пришел в себя, под его моржовыми усами заиграла глупая улыбка.
- Нет, нет. Все хорошо. Ребенка кормят согласно диете.
Когда мы ехали к нему домой, возбужденный Кондон оживленно рассказывал Мне о своей встрече с человеком, который представился ему как "Джон". Потом он рассказал о ней Брекинриджу и на следующий день Линдбергу. Я выслушал его рассказ три раза, и каждый раз он немного отличался от предыдущего.