Линдберг несколько мгновений молчал, потом сказал:
- Минз тоже утверждает, что находится в контакте с бандой похитителей.
- О Боже.
- Мне позвонил адмирал Лэнд...
Еще один адмирал!
- ...который приходится мне родственником. Он двоюродный брат моей матери. Как бы там ни было, к нему обратилась миссис Эвелин Уолш Мак-Лин, светская дама из Вашингтона.
- Владелица бриллианта Хоупа?
- Вот именно. Несколько лет назад она потеряла своего сына неизвестно, имеет ли это отношение к проклятию бриллианта Хоупа, - во всяком случае она сочувственно относится к Энн и моей ситуации. Минз работает на нее.
- Для чего?
- Я не знаю точно. Он прежде выполнял для нее какую-то сыскную работу. Однако через нее он передал сведения, заставившие меня прийти к выводу, что нам не следует отказываться от него.
- Какие сведения?
- Он говорит, что похитители подняли сумму требуемого выкупа с пятидесяти до ста тысяч долларов. Это соответствует, пусть приблизительно, содержанию писем, полученных от "кладбищенского Джона" и его банды.
- А какие еще сведения он передал?
Казалось, Линдберг не знает, рассказывать ему это или нет. Но когда мы подъехали к запертым воротам его имения, он сказал:
- Минз сообщил миссис Мак-Лин, что описание ночного комбинезона в газетах было ложным. - Линдберг указал на сверток, лежащий рядом с ним, но не дотронулся до него. - И он правильно описал комбинезон, который носил Чарли.
- Не кажется ли вам, что добыть эти сведения сейчас не представляет большого труда?
Он нахмурился, но не от гнева. От досады.
Когда мы подъехали к дому, было уже светло. У двери, ведущей в комнату для слуг, нас встретила Энн Линдберг в легком синем халате; на ее бледном лице совсем не было косметики, волосы были туго зачесаны назад. Она выглядела изможденной, но в глазах ее светилась надежда.
Я нес сверток. Линдберг кивнул, и я протянул его ей.
Она вытащила комбинезон и подняла на вытянутых руках перед собой, как нечто драгоценное и в то же время страшное. Потом прижала комбинезон вместе с оберткой к груди, бумага захрустела, один рукав костюмчика повис у нее на плече:
Глаза ее сверкнули, улыбка на ее лице была чертовски трагичной.
- Это его, - сказала она. - Это ночной комбинезон Чарли.
- Это добрый знак, - сказал ей муж, попытавшись улыбнуться. - Значит, похитителям можно верить. Значит, переговоры идут хорошо и близки к завершению.
Продолжая прижимать к себе оберточную бумагу и костюмчик от доктора Дентона, она повторила:
- Это комбинезон Чарли. Это его.
После ее слов сомнений в этом ни у кого больше не могло возникнуть. Слим просто не стал бы их слушать.
Глава 15
Вечером следующего дня Линдберг, Шварцкопф и я встречали большой черный открытый автомобиль, который подкатил на стоянку возле гаража с командным пунктом. На машине были номерные знаки штата Виргиния и небольшой американский флаг на радиоантенне. Из машины вышли три человека.
За рулем был высокий стройный мужчина лет шестидесяти пяти в хорошо сшитом темно-синем костюме под пальто из верблюжьей шерсти; у него было ястребиное лицо с подрезанными седыми усиками, седые волосы аккуратно зачесаны, образуя пробор посередине. На заднем сиденье сидел коренастый лысеющий мужчина в черном лет пятидесяти, его пасторский воротник натирали несколько подбородков, широко поставленные глаза глядели безумным взглядом. Впереди ехал наиболее располагающий к себе участник этой замечательной тройки - крупный, загорелый, мускулистый мужчина с приятным круглым лицом и щегольским котелком на голове; он был в надетом поверх темного костюма сером пальто, из-под которых выглядывал красно-бело-синий галстук.
Линдберг приветствовал их, заговорив сначала с худым мужчиной, у которого были ястребиное лицо и седые усы.
- Адмирал Бэрридж, - сказал он, - это очень любезно с вашей стороны, что вы приехали.
- Рад снова видеть вас, полковник, - сказал адмирал, улыбнувшись мрачной улыбкой. - Жаль только, обстоятельства печальные. Надеюсь, ваша мать хорошо себя чувствует?
- Да, спасибо.
- Хорошо, хорошо. - Бэрридж представил служителя церкви как его высокопреподобие Добсона-Пикока, а загорелого приятного мужчину как командора Джона Хьюза Кертиса.
- Это полковник Шварцкопф из полиции штата Нью-Джерси, - сказал Линдберг, сделав жест в сторону одетого в щегольскую форму полицейского чиновника, и мужчины принялись жать друг другу руки. - Он будет присутствовать при нашей беседе. Как и детектив Геллер из Чикагского полицейского управления.
Они посмотрели на меня с любопытством, и Кертис проговорил с хитрой улыбкой:
- Решили сменить обстановку?
- Не совсем так, - сказал я, пожимая протянутую им руку. - С первого дня этого дела были признаки, что к нему могли приложить руку люди Капоне. Я здесь для того, чтобы проверить эту версию.
Кертис холодно кивнул:
- Это, разумеется, не противоречит тому, что мне удалось выяснить.
- Командор, - сказал я, - можно вас спросить из чистого любопытства? Командором чего вы являетесь?
- Норфолкского яхт-клуба.
- Прошу всех в дом, - сказал Линдберг, указывая в сторону дома. - Нам нужно о многом поговорить.
Элси Уэйтли принесла в кабинет Линдберга поднос с чаем и кофе, и мы удобно устроились на стульях с чашками в руках. Горел камин. Линдберг, который пил молоко, занял место за своим заваленным бумагами столом и сказал:
- Приношу свои извинения, если вам пришлось преодолеть некоторые трудности, чтобы связаться со мной.
Заговорил Добсон-Пикок; его английский акцент оправдывал его английскую фамилию.
- Честно говоря, полковник, - сказал он, не скрывая раздражения, выйти на вас было чрезвычайно сложно. Я передал письмо одному джентльмену... - слово "джентльмен" он произнес с изрядной долей сарказма, ...который назвал себя вашим "секретарем", - некоему, мистеру Роснеру. Это было несколько дней назад, полковник.
Линдберг приподнял только одну бровь и сразу опустил ее.
- Приношу свои извинения, ваше преподобие. Но здесь у нас такая суматоха. Мне потребовалось два дня, чтобы дозвониться до Белого дома на прошлой неделе.