Внизу стоял знакомый знак.
- Если передача выкупа состоится завтра ночью, - сказал я Слиму, - то я пойду с профессором.
Мы сидели в гостиной Кондона и пили чай, который подала нам жена профессора, встревоженная до того, что была сама не своя; была там и младшая Майра, на редкость неприветливая, беспокоящаяся за своего папочку. Она как раз помогала ему и Брекинриджу укладывать деньги.
Объявление со словами "Да. Все в порядке. Джефси" появилось в утреннем выпуске газеты "Америкэн".
- Я не хочу, чтобы вы пошли с ним, Нейт, - сказал Линдберг. - Возможно, они запомнили вас в первый раз и могут теперь узнать. Теперь они могут знать, что вы коп.
- Вы не должны позволить профессору сделать это одному.
- Я и не позволю. Я сам пойду с ним.
- Разумно ли это? Вы сами являетесь превосходной мишенью для похитителей.
- В таком случае окажите мне одну услугу.
- Да?
Он пожал плечами.
- Я знал, что Энн будет беспокоиться, если увидит, что я ухожу из дома с оружием.
- Я тоже так думаю.
- Поэтому я не принес его. Можно одолжить у вас ваш браунинг?
- Конечно, можно.
- Значит, вы не возражаете?
- Черт. Слим, вы окажете этим мне честь. Для меня это все равно, что я сам буду там.
Он сделал глоток чая. Потом хитро улыбнулся мне, прищурив свои проницательные глаза.
- Скажите, Нейт. Вы пытались повлиять на Айри? И Уилсона?
- Что вы имеете в виду?
Он кивнул в сторону другой комнаты:
- Те купюры. Эти деньги. Уилсон целое утро провел в конторе "Дж. П. Морган и компания", переписывая серийные номера.
Я ухмыльнулся:
- Так это же замечательно. Правда, замечательно. Вы не будете жалеть.
Он покачал головой и отпил еще немного чая.
- Полагаю, понадобилась помощь более сотни клерков, чтобы закончить эту работу. Там же более пяти тысяч купюр и не одной пары с последовательными номерами.
- Не смотрите так на меня, Слим, я не оказывал давления на Айри. Он сам достаточно умен, чтобы понимать, что записать эти номера необходимо. Но почему вы вдруг передумали?
Линдберг скривил рот.
- Айри, - сказал он и потом с восхищением добавил: - Чертовски упрямый подлец!
Я не стал задавать больше вопросов, и Слим больше ничего не объяснял, но в этот вечер, когда я ждал в огромной библиотеке Морроу с двумя агентами Налогового управления, я спросил Айри, как ему удалось убедить Линдберга в необходимости переписать серийные номера.
- Он понес какую-то благородную ахинею, - сказал Айри, - о том, что хочет сдержать обещание, данное похитителям, с тем чтобы они сдержали свои обещания по отношению к нему.
- Боюсь, Слим плохо знает жуликов.
- Да, похоже, что Линдберг не видит разницы в работе летчика и в работе детектива, - сказал Айри. - Как бы там ни было, я сказал ему, что если он не позволит нам записать серийные номера купюр, министерство финансов откажется от участия в этом деле.
- А как же его дружба с вашим боссом?
На лице Айри появилась улыбка, тонкая, как лезвие стилета.
- Даже министр финансов знает, что его министерству никак нельзя отказываться от уголовного преследования людей, совершивших тяжкое преступление. Именно в этом нас могли обвинить, если бы мы не переписали номера этих денег.
- И это убедило Слима?
- Не сразу, - сказал Айри, покачав головой. - Мы ушли от него, отказавшись от ведения этого дела, и до сегодняшнего утра от него не было никаких известий.
- Он мог в конце концов связаться с министром Миллсом.
- Возможно. Но это ничего не дало бы ему. Он дал нам добро.
- Миллс?
- Линдберг. И все купюры во втором пакете, те двадцать тысяч, являются исключительно золотыми сертификатами.
- Золотыми сертификатами?
- Да. Купюры по пятьдесят долларов. Четыреста штук. Засечь их кассирам в банке будет проще простого.
- Хорошая мысль, Элмер.
- Благодарю вас, мистер Геллер, но идея использовать золотые сертификаты принадлежит Фрэнку. Купюры меньшего достоинства тоже главным образом являются золотыми сертификатами.
Я кивнул и улыбнулся Уилсону, который кивнул и улыбнулся мне в ответ. Мы были как одна большая счастливая семья - три копа, сидящих в роскошной библиотеке, в то время как эксцентричный профессор и знаменитый летчик с семьюдесятью тысячами долларов где-то в ночи передавали деньги каким-то самозванцам.
Ранее, в тот же день, когда мы с Линдбергом разговаривали о зарегистрированных купюрах, я попытался склонить его к еще одному компромиссу, однако моя попытка не увенчалась успехом.
- Почему бы вам, - сказал я, - не позволить Айри и, возможно, нью-йоркским копам следовать за вами туда, где состоится передача денег, чтобы затем секретные агенты устроили облаву в этом районе?
Он резко покачал головой:
- Об этом не может быть и речи. Это слишком опасно...
- Совсем не опасно. Копы могли бы выдавать себя за таксистов, пьяниц, водителей грузовиков, прачек, священников... Секретные агенты полиции делают это все время и хорошо делают.
- Этих похитителей не так легко будет обмануть, Нейт. Они будут действовать предельно осторожно и с подозрением относиться ко всему.
- Слим, что подозрительного в том, что мимо них проедет фургон с молоком или пройдет подвыпившая компания студентов колледжа? Вполне естественно, что на улицах будут люди, даже ночью - особенно ночью, когда, возможно, и произойдет передача выкупа.
Но он и слышать об этом не хотел.
Позднее Айри подтвердил, что обращался к Линдбергу с таким же предложением, но безрезультатно; не помогли ему и ссылки в этом контексте на заинтересованность в таком развитии событий министра финансов.
Таким образом, людей, которые мыслили как копы, участвовало в деле Линдберга в два раза меньше, чем тех, которые мыслили иначе, и удачный исход его представлялся мне весьма проблематичным.
* * *
Я пробыл у Кондона целый день и часть вечера, когда примерно без пятнадцати восемь зазвенел дверной звонок; Майра открыла дверь, и таксист она описала его как молодого, худого и темного - сунул ей конверт, быстро вернулся к своему такси и уехал, прежде чем один из нас успел остановить его или даже записать его номерной знак.