* * *
Услышав о том, что сына Слима нашли мертвым в лесу, я в первый момент хотел позвонить ему и принести свои соболезнования, по потом подумал, что мой голос он сейчас хочет слышать меньше всего. Сидя у телефона и не решаясь позвонить ему, я напился пьяным и даже немного всплакнул, впрочем, это все пустое.
Линдберг сам позвонил мне, но только почти через два года, вскоре после того как поймали этого немца. Во время нашего междугородного разговора в трубке стоял такой треск, что казалось, он звонит не из Нью-Джерси, а с другой планеты. С другой стороны, то, что нам довелось испытать в Нью-Джерси, давало мне все основания считать этот штат другой планетой.
- Нейт, - сказал Слим, - я тогда забыл вас поблагодарить.
- Не говорите глупостей, - сказал я. - Я ничем не смог вам помочь.
- Но вы пытались. Иногда... иногда я думаю, что все могло бы быть по-другому, если бы я слушал вас.
- Я в этом не уверен. Честно говоря... извините меня за прямоту, полковник, но ясно, что ваш сын умер в ночь похищения. Что бы мы ни делали, этого изменить мы были уже не в силах.
- Те мерзкие ублюдки, должно быть, теперь в тюрьме.
- Возможно. Но этот шут, Хауптман, в конце концов назовет своих сообщников. Вот увидите.
Слышно было, как он вздохнул. Потом сказал:
- На это я и надеюсь. Я слышал, вы занялись частной практикой.
- Да. Организовал первоклассное сыскное агентство. Я его директор. И одновременно сторож по совместительству.
Он рассмеялся.
- Вы все тот же, Нейт. Если мне однажды понадобится детектив, я знаю, куда мне обратиться.
- Правильно, - сказал я. - К Фрэнку Уилсону.
Он снова засмеялся, пожелал мне добра, и я тоже пожелал добра ему, Энн и их второму сыну. Этим все и закончилось.
Мне было немного странно чувствовать себя пассивным наблюдателем после того, как я принимал самое активное участие в этом знаменитом деле на его ранней стадии. Нельзя сказать, что это меня уж очень волновало. Иногда я вспоминал о Линдберге; довольно часто - об Эвелин. Это были сладостно-горькие воспоминания.
Все же приятно было сознавать, что это дело уже позади, что оно фактически раскрыто.
2
Одинокий волк
13 марта - 4 апреля 1936
Глава 26
Было начало десятого утра, которое, судя по тому, что я мог видеть из окна, выходящего на надземку, было пасмурным и малообещающим. Пятница, тринадцатое... Нельзя сказать, что я очень верю в везение и невезение, но, оглядываясь теперь назад, должен сказать, что этот день оправдал свое несчастливое число.
Однако когда на столе рядом с моими скрещенными ногами в шерстяных носках с дырами, заметными только тогда, когда я снимал обувь (а я как раз снял ее), зазвонил телефон, я еще находился в блаженном неведении и спокойно читал спортивный раздел газеты "Триб" и пил из бумажного стаканчика кофе, который принес из расположенного внизу кулинарного магазина.
Я едва не пролил кофе и чуть не сшиб со стола ногой телефон. Этот деформированный черный предмет звонил не так часто. У меня был большой офис, но он состоял лишь из одной комнаты, в которой я и проживал, - на четвертом, последнем этаже здания на Ван Бюрен-стрит, где кроме меня и обитателей расположенной здесь же ночлежки жили также хиромант, подпольный акушер и два или три занимающихся сомнительными делами адвоката. Бизнес мой в то время был довольно установившимся - главным образом, проверка кредитоспособности клиентов для пригородных кредитно-финансовых учреждений, которые и были и становым хребтом моей депозитной книжки. Иногда ко мне обращались люди, желающие развестись, но по какой-то непонятной мне причине психологического свойства они почти всегда приходили без предварительной записи: печального вида мужчина или женщина, но обычно мужчина с покрасневшими глазами, испытывающий чувство вины не меньше Каина робко входил в мой офис и нанимал меня, чтобы я подтвердил его самые худшие опасения фотографиями.
Я сунул ноги в ботинки - не стоит говорить о деле в носках, пусть даже по телефону - и сказал:
- Первоклассное сыскное агентство. Натан Геллер слушает.
Еще до того как я произнес эти слова, я понял по шуму помех в трубке, что звонят по междугородной линии - случай редчайший.
- Мистер Геллер, - сказала телефонистка, - пожалуйста, не кладите трубку. С вами сейчас будет говорить губернатор.
- Губернатор? - я выпрямился и поправил галстук. Я не испытывал особого уважения к политикам, но такие звонки раздавались в моем офисе не часто. Точнее сказать, никогда.
- Не кладите трубку, пожалуйста, - повторила она.
Я продолжал слушать скрип на линии, на который беззаботно тратились деньги налогоплательщиков. Зачем, черт возьми, я понадобился губернатору Хорнеру?
- Мистер Геллер, - произнес нараспев спокойный баритон; даже искажаемый треском на линии голос его был впечатляющим. - Это губернатор Хоффман.
Я расслышал его, но все же тупо спросил:
- Губернатор Хорнер?
- Нет, - сказал он с некоторым раздражением в голосе. - Хоффман. Я звоню из Трентона.
- О! Губернатор Хоффман!
Я разговаривал не с губернатором штата Иллинойс; я разговаривал с губернатором штата Нью-Джерси. Я узнал его имя не потому, что интересовался политикой, а потому, что незадолго до этого видел его в газетах.
- Как вы наверное знаете, мистер Геллер, в течение последних нескольких месяцев значительную часть своего времени и усилий я отдаю делу Линдберга. Или, если сказать точнее, делу Хауптмана.
- Да, сэр.
Губернатор Хоффман являлся предметом дискуссий далеко за границами штата Нью-Джерси. Он прославился тем, что взял, так сказать, под крылышко осужденного похитителя - фактически убийцу, - которого признали виновным в совершении тяжкого преступления. Примерно месяц назад Хоффман предоставил Хауптману тридцатидневную отсрочку исполнения приговора.
- Отсрочка для этого заключенного истекла несколько дней назад, сказал Хоффман голосом, в котором сквозили печаль и отчаяние. - И другой отсрочки я ему не дам.
- Понятно, - сказал я, хотя ничего не понимал.
- Новая дата исполнения приговора тридцатое марта. Я намерен сделать все возможное, чтобы хорошо использовать оставшееся время.
- Э... Это как, губернатор?