Марсель тихо закрыла дверь в прихожую — слуга так и продолжал приветливо смотреть на нее. Потом девочка подошла к окну, которое выходило на бульвар. Дождь, до боли знакомый, верный себе и извечный, щедро поливал Париж, улицы стали полноводными, по ним текли мутные потоки, тоже до боли родные, всегдашние. Марсель глядела на знакомые серые дома, на церковь, что высилась над ними, на молочную лавку, и ресторан, и парижские такси, и трехколесные велосипеды, на которых разъезжали торговцы, и гордые автомобили, прохожих, разносчиков газет и парижские зонты. Достаточно было лишь сделать едва заметный знак рукой за этой завесой дождя, чтобы сюда явился полицейский, а вслед за ним целая толпа любопытных, и хозяева местных магазинов, и представители правосудия. Марсель нечего бояться. Вся Франция оберегает ее и поднимется на защиту, и тогда несдобровать этим иностранцам, которые поселились возле сквера Лаборд по милости французского правительства. Полковник проявил великодушие, приняв в девочке участие и позаботившись о ее судьбе, — спас от матери и проводил отца в какое-то здание, где, похоже, тот рад был очутиться.
Бигуа между тем, оставшись в комнате один, долго размышлял над событиями этого дня.
«Отчего я так взволнован и не нахожу себе места? Разве на душе бывает неспокойно, когда совершаешь правильный поступок?»
Вернувшись с улицы вместе с Антуаном, Джеком и Фредом, Деспозория сильно удивилась, когда обнаружила дома новую находку своего мужа.
— Ты мог бы предупредить меня заранее, дорогой мой.
Впервые за все время их брака Деспозория как будто бы засоряла супруга — впрочем, лишь слегка.
— Откуда же я мог знать, как обернется дело?
И полковник рассказал ей о недавних происшествиях, обойдя стороной, однако, все то, что касалось матери Марсель.
— Ну что ж, пойду провожу ее в ванную, — сказала мадам Бигуа словно бы в знак примирения.
И попросила няню не жалеть мыла на «эту девчурку».
Посадив Марсель в ванну с гербом полковника, няня-англичанка старательно намыливает девочку, такую светлокожую, хрупкую, тонкую. Но потом, внимательно оглядев ее тело от макушки до пят, говорит:
— А вообще вы уже достаточно взрослая, чтобы мыться без моей помощи. — И в ее голосе можно уловить нотки раздражения.
Англичанка отходит в сторону и садится в углу ванной комнаты, отвернувшись от девочки.
Обнаружив Марсель в доме, Жозеф почувствовал укол ревности, ведь он привык быть в центре внимания. В Марсель же сразу вспыхнуло любопытство при виде этого бледного долговязого паренька — он вошел и, швырнув книги на кресло в прихожей, принялся гонять мяч, едва не задевая люстру и картины под стеклом.
Марсель не ожидала встретить в семье полковника такого взрослого мальчика. Его резкие манеры, угловатость и полное безразличие, какое Жозеф пытался демонстрировать к новенькой, отталкивали ее.
Полковник с женой обошлись без церемонии знакомства и не стали со всей важностью представлять Марсель другим детям; они даже не стремились выделить ее среди остальных или обратить на нее особое внимание — все происходило само собой, с креольской непринужденностью, жизнь текла в своем привычном русле. Няня лишь сказала, что теперь дети могут играть вместе, и закрыла все шесть дверей прихожей — пусть ребята не стесняются.