Бигуа хорошо помнил комнату, откуда забрал мальчика. Но что происходило в жизни ребенка на самом деле?
Действительно ли тиф выжег из памяти Жозефа все его прошлое? Полковник склонен был так думать — впрочем, он не был в этом уверен.
Мальчика вылечили, мало-помалу он окреп, в течение года брал частные уроки и, пока еще бледный и изможденный, зато настойчивый и упорный, в четырнадцать лет поступил в лицей Кондорсе. Полковник решил отдать его на классическое отделение — так с Жозефа быстрее сойдет налет квартала Муфтар и всего, что сопряжено с так называемым «недостойным прошлым».
Минуло три года, однако Жозеф по-прежнему оставался чужаком в той среде, к какой принадлежал полковник, — словно кусочек аспирина, который никак не хочет растворяться в стакане с водой. Бигуа редко смотрел ему прямо в лицо и даже с точностью не знал, какого цвета у мальчика глаза и какой нос. Он думал, что рот у Жозефа — тонкая ровная ниточка, между тем как он был очерчен с изгибом. Если Бигуа случалось украдкой и бегло изучить его лицо и обнаружить эту досадную деталь, он предпочитал забыть о ней. А когда их взгляды встречались, насмешливые глаза Жозефа, казалось, упрекали полковника в том, что он присвоил себе роль героя за счет страданий ребенка. Жозеф полагал, что Бигуа взял его к себе ради забавы, от нечего делать — у богачей свои причуды, — просто для развлечения, из желания потешить самолюбие, совершить похвальный поступок! «Надеетесь на благодарность? Не дождетесь! — читалось во взгляде мальчика. — Даже не мечтайте, месье Бигуа, иначе я начну презирать вас так глубоко, что мы вряд ли уживемся под одной крышей».
Иногда Жозеф бунтовал и вел себя вызывающе — напоказ, у всех на виду в прихожей и даже в кабинете полковника. Своими выходками, словами, взглядами он словно шантажировал сам дом Бигуа. Однажды мальчик будто бы невзначай бросил небрежную фразу, которая доказала полковнику, что Жозеф способен донести на него в полицию.
А как-то раз за столом Бигуа перехватил его взгляды, нацеленные на Деспозорию и Марсель — странные, пристальные, цепкие взгляды, словно Жозеф сравнивал, оценивал обеих и выбирал между ними.
— Не понимаю, что у него на уме, — размышлял потом полковник. — Вряд ли его наглость дошла до того, чтобы он осмелился на подобное оскорбление в моем присутствии!
Бигуа делал вид, будто не замечает дерзостей, грубых намеков и заносчивости Жозефа, но когда в столовой на некоторое время наступала тишина и мальчик принимался барабанить пальцами по столу или, словно невзначай и без всякого умысла, тихонько скрежетать вилкой по стакану — вот тогда полковник взрывался криком. И Жозеф замолкал. Однако Бигуа сразу улавливал, что его приемный сын внутри себя усмехается.
По воскресеньям и четвергам Жозеф, проснувшись, подолгу не вылезал из кровати, он лежал и прислушивался к утренним звукам в комнате Марсель — постукиванию расчески о туалетный столик, шороху шпилек. Представлял себе, как она одевается. Хотел мысленно застать ее врасплох, угадать каждое ее движение. Однажды, сгорая от любопытства, он не выдержал и спросил через стенку:
— Ты уже надела юбку?
Марсель не отвечала.
Жозеф, выскочив в коридор, притаился под ее дверью и был крайне удивлен, когда девочка тотчас вышла из комнаты, одетая самым тщательным образом, застегнутая на все пуговицы и крючки. Вот загадка. Только лицо, волосы и руки Марсель оставались такими же беззащитно неприкрытыми, какими были в ее комнате. Грудь, обхваченная платьем и тайной нижнего белья, была встревожена.
Желая показать, что он отнюдь не простофиля и его не одурачить таким благопристойным нарядом, Жозеф обхватил Марсель за талию, резко притянул к себе и попытался поцеловать. Девочка убежала.
Он всегда казался ей грубияном, от которого лучше держаться подальше. Жозеф всегда с похвалой отмечал ее новые платья, в то время как Марсель предпочитала помалкивать по поводу его галстуков, броских воротничков и пестрых носовых платков. Такое показное безразличие злило Жозефа.
— Напрасно она строит из себя благородную девицу и недотрогу. В один прекрасный день она лишь нахмурит бровки от наслаждения, которое я ей доставлю.