Но полковник уже вышел.
Вечером Марсель заметила новый замок и двойную цепочку. Ну конечно, это Филемон Бигуа потрудился. И на замке выгравировано его имя! На всем белом свете никому, кроме Филемона Бигуа, не пришла бы в голову такая идея, никто не додумался бы заказать подобный замок и проделать все под покровом тишины. Значит, ему известно все — да, ему, полковнику, который перед сном так робко целовал ее в лоб, а когда Марсель протягивала руку, едва касался кончиков ее пальцев. Поразмыслив, девочка поняла, что все в поведении полковника указывает на его осведомленность. И прекрасное лицо Бигуа весь день так мрачно! Но почему же тогда, заслышав грохот, он не выдворил отсюда Жозефа — это он-то, такой отважный и благородный!
Марсель твердо решила ни за что не впускать сегодня ночью своего опасного соседа. Между ней и Жозефом теперь был трагический лик Бигуа. С радостным сердцем она заперла дверь и стала готовиться ко сну. Однако Жозеф даже не попытался проникнуть внутрь, а лишь сказал, тихо постучавшись в дверь:
— Только не думай, что эта бутафория, смешная штуковина остановит меня, если решу войти. Просто сегодня спать охота.
На следующий день после обеда, когда Бигуа зашел в спальню Марсель (в этот раз не захватив с собой верблюжьей кожи — он был слишком взволнован, чтобы протирать пыль), то был крайне удивлен, застав там Розу, причем она сразу поспешила покинуть комнату. Полковник наблюдал, как его рука хватает няню за рукав. И в его голове успело промелькнуть: «Значит, придется говорить с ней! Неужели настал момент для слов? А ведь я и не почуял, как он подкрался».
— Роза, вы, случайно, не слышали позавчера ночью странный шум?
(Вот я и затеял разговор, и теперь можно только гадать, куда он заведет и что я произнесу.)
— Ничего не слышала, месье.
— Жаль, но погодите минутку, Роза. Зачем, по-вашему, этот замок с цепочкой? Вы ведь видите его, верно?
— Прежний ключ куда-то пропал, — ответила няня в замешательстве (однако не теряя присутствия духа), — Наверное, правильно, что я цепочку повесили.
— Несомненно, Роза. Благодарю вас. Вот, собственно, все, о чем я хотел спросить. Ступайте же, милая Роза.
«Какой толк от этих разговоров, оборванных на полпути? — подумал полковник. — Так никогда не выбраться из тупика...»
Он наблюдал, как его длинные ноги идут разыскивать Розу. Она шила в комнате Антуана.
— Признайтесь, Роза, вы ведь скрыли от меня что-то. Расскажите же правду. Перед вами человек весьма значительный, офицер, который одержал военную победу и был кандидатом в президенты республики. Он не станет мириться с полуправдой и не потерпит полулжи, не станет глотать пресное успокоительное снадобье, годное лишь для слабаков. Я глава семьи и принимаю в этом доме решения, и я хочу, чтобы все домочадцы, которых я себе выбрал (полковник подчеркнул это слово), были здоровы телом и духом. Наверняка ведь мадемуазель Марсель кое-что поведала вам? Доверила секрет? Призналась в чем-то? Вероятно, она жаловалась на чье-то поведение? Или, если угодно, отбросим намеки. Что вы думаете о месье Жозефе?
— Месье Жозефу семнадцать лет, сами знаете, что это за возраст.
— Уже целых восемнадцать, и ему ничего не стоит опрокинуть среди ночи тумбочку без всякой мысли о последствиях.
— Неужто? Вы действительно так полагаете, месье?
— Я уверен в этом.
— Каков наглец! — воскликнула няня.
— Именно! Вы попали в самую точку, Роза! Ладно, ступайте, я выяснил, что хотел.
Стрелки показывают без четверти четыре. Бигуа смотрит на часы. Через полчаса вернется Жозеф. Полковник принял решение.
— Что положить в чемодан мальчику, прежде чем выставить его за дверь? Жилет, рубашку, кальсоны, две пары носков. Образ Пресвятой Девы. Нужна ли бритва? Разумеется. Домашние тапочки? Нет, это легкомысленно. Писчая бумага тоже ни к чему, да и почтовые марки. Ограничимся самым необходимым. Дать ли ему немного денег? Так и знал, что стану ломать голову над этим вопросом! Немного денег — это сколько?
И он приколол булавкой к фланелевому жилету тысячу франков.
Полковник ждал Жозефа в прихожей, шагая взад-вперед с чемоданчиком в руке. Вот мальчик позвонил в дверь, Бигуа открыл ему, вручил чемодан и сказал:
— Прочь из этого дома!
— Небось мечтаешь быть на моем месте, а? — глухо отозвался Жозеф. До сих пор он никогда не обращался к полковнику на «ты».
Бигуа занес было руку, чтобы дать ему пощечину, но Жозеф, взяв чемодан, уже спускался по лестнице — не спеша и вальяжно, а потом с ухмылкой обернулся.