Она никогда не была приверженцем насилия, но сейчас, сделав Малфою больно, почувствовала удовлетворение. Какими бы не были его мотивы, она не сдастся без борьбы. Уверенности в своих силах добавлял тот факт, что Гермиона вспомнила про волшебную палочку, которая осталась в руке. Что бы ей ни приготовил Малфой, она постарается дать ему отпор, сделает всё возможное, чтобы противостоять и защищать себя от зла, коим тот и являлся.
Гермиона ослабила хватку, когда ощутила замедление аппарации, и постепенно отпустила руку Малфоя, наблюдая за тем, как несколько капель крови стекают из свежей раны. Кажется, Драко тоже обратил внимание на укус. Гермиона чувствовала, как он наклоняет голову, задевая её волосы, и немного поворачивает вверх повреждённую руку. Сейчас они вместе смотрели на результаты её злости, но Гермионе этого было мало, она хотела увидеть его реакцию, поэтому повернула голову в сторону. Из-под ресниц она посмотрела на сконцентрированное лицо Малфоя, будто он был чем-то озадачен, и её настигла радость за собственный поступок. Взгляд переместился на платиновые пряди волос, что невесомо касались надбровной дуги Малфоя, и уголки её губ дёрнулись вверх.
Она осталась довольна.
Довольна собой, своим поступком и тем, что ещё ей предстояло совершить, чтобы показать ему, что она сильный противник.
Драко слегка повернула голову, и их взгляды встретились. Гермиона заметила нездоровый блеск в его глазах и спешно отвернулась. Ей хватило доли секунды, чтобы распознать в его взгляде маниакальный блеск и многообещающее времяпровождение.
Грейнджер не успела мысленно себя отругать за открытость эмоций, как они коснулись твёрдой поверхности и Драко ослабил хватку, выпуская её из своих объятий.
— Ступефай! — разворачиваясь лицом к Малфою, Гермиона начала атаковать.
Он слегка двинул пальцами правой руки, отражая заклинание Гермионы. Магия задела скатерть стола и легким дуновением пронеслась по помещению. Только сейчас Гермиона позволила себе бегло глянуть на комнату.
Она здесь уже была.
Это летний дом Малфоев.
Пока Грейнджер отвлеклась, Драко мог бы атаковать, обезвредить и подавить её магией, но он этого не сделал. Ему хотелось по-другому. Хотелось дать ей волю действий и посмотреть насколько сильно Грейнджер злится на него. Дать поверить, будто у неё есть право выбора. Ему было интересно, насколько сильна её ненависть.
Гермиона вернула взгляд Малфою и заметила искорки игривости в его глазах.
Странно.
Как смел он быть настолько расслабленным?!
Как смел считать её нападение забавой?
— Диффиндо! — со злостью прокричала Гермиона.
Он лишь отмахнулся, посылая заклинание рикошетом разрезать спинку мягкого кресла.
Теперь лицо Малфоя не выражало эмоций, и сложно было сказать, о чём именно он думал. Гермиону это злило, она не могла принять тот факт, что Малфой не воспринимает её сильным соперником и даже не нападает.
Грейнджер ожидала любых действий с его стороны: магии, направленной на физические муки или игры его разума, стремящегося подорвать её психику, но не равнодушия и расслабленности.
Это уверенность, — чёткий ответ прозвучал в её голове.
— Уверенность в чём? — вслух спросила Гермиона.
Малфой отмер и повернулся к ней боком, расстёгивая запонки и медленно закатывая рукава рубашки до локтей, словно он собирался свежевать животное. Гермиона сглотнула и отступила на шаг назад.
— В том, что ты не сбежишь отсюда, — последовали короткий ответ и прямой взгляд на Грейнджер, чтобы уловить её реакцию.
Тяжесть слов упала на плечи, словно небеса рухнули на землю. Гермиона уставилась на Малфоя, прогоняя разные варианты собственного побега. В теории возможно многое, но стоило учесть, что в жизни всё гораздо сложнее.
— Умница, — Драко усмехнулся и прокрутил палочку в руках.
— Экспеллиармус!
Заклинание разбилось о выставленный Малфоем щит.
— Инкарцеро!
Верёвки отлетели в сторону, как ненужное тряпье.
— Диффиндо!
Заклинание разрезало невидимый щит, создавая неприятный слуху скрежет, словно скребут по стеклу.
— Сектумсемпра! — глаза Драко потемнели, как только он понял, что Грейнджер не брезгует мощными заклинаниями.
Её действия вызывали возмущение.
Как смела она атаковать его? Как смела желать ему боли, когда он тот, кто нужен ей?