Изящный красный драгоценный камень.
Это цепочка Клары.
Та самая, что была на ней в ту ночь, когда она ушла.
Как это сюда попало? Кто мог это сделать?
Мое сердце сковывает боль, а глаза застилают слезы. Мне нужно узнать, что с ней случилось. Нужно найти похитителя сердец.
7
МОНА
Я возвращаюсь в дом, и все взгляды тут же устремляются на меня. У меня подкашиваются ноги. В голове все как в тумане. Сквозь небольшое скопление людей проталкивается Илай, его брови нахмурены.
— У тебя такой вид, словно ты увидела привидение. Ты в порядке? Куда ты ходила?
Я не беру его протянутую руку, несмотря на то, что едва стою на ногах.
— Со мной все в порядке.
— Хорошо. Потому что...
Он поворачивается лицом ко всем гостям и поднимает руки, чтобы привлечь их внимание.
— Я очень рад, что мы все собрались здесь, чтобы отпраздновать восемнадцатилетие Моны, такой особенный возраст. А она такая особенная женщина. Я хочу воспользоваться этим моментом и перед всеми самыми дорогими ей людьми сказать ей...
Повернувшись, Илай опускается на колено.
«Нет, нет, нет. Этого не может быть».
- Я люблю тебя.
«Нет... остановись».
Он лезет в карман и достает коробочку.
К глазам подступает чернота. Я сейчас упаду в обморок. У меня сводит живот.
— Мона Уолтерс, сделаешь ли ты меня самым счастливым мужчиной на этом острове и в целом мире, оказав мне честь стать моей женой?
Вверх по моему пищеводу поднимается жар. Я открываю рот, и в этот момент меня выворачивает. Я не в силах это контролировать или остановить, и все съеденные мною конфеты выплескиваются на него.
По комнате прокатывается сокрушительная волна вздохов.
Я смаргиваю застывшие слезы.
— Прости, — выдыхаю я и, зажав рот ладонью, проношусь мимо Илая, чтобы сбежать в ванную.
Я сплевываю в унитаз остатки кислоты и прополаскиваю рот водой, а затем умываюсь.
Несколько мгновений спустя в дверь стучит мой отец.
— Мона, у тебя все в порядке? Ты больна?
— Да, — со стоном произношу я, опуская голову в раковину.
Ложь, ложь, ложь. Этот остров — вот где настоящая болезнь.
— Я скажу всем, чтобы уходили. Тебе следует умыться и отдохнуть перед очищением.
— Думаю, мне придется его пропустить. Я больна.
«Ложь, ложь, ложь».
Я снова ополаскиваю лицо водой и чищу зубы, чтобы избавиться от неприятного запаха изо рта. Боже, каким же унизительным все это было. Илай знал, что я не готова к браку. Возможно, для девушек нашего острова восемнадцать, а иногда и меньше — это стандартный возраст для вступления в брак, но для меня это знак конца. Отказ от молодости, от своей свободы. Что ожидается после замужества, так это дети, а я даже не знаю, хочу ли детей.
Я не могу этого сделать. Я открываю дверь и, ахнув, пячусь назад. На меня надвигается отец, вынуждая отступить внутрь. Схватив меня за лицо, он просовывает пальцы мне в рот и, открыв его, принюхивается к запаху моего дыхания. У него в руках обертка от конфеты.
— Ты выронила это, когда спасалась бегством!
«Бух. Бух. Бух».
— Это не мое.
— Лгунья! — рычит он.
Заткнув раковину, он наполняет ее водой.
— Я предупреждал тебя, что внешний мир — это яд. Даже их конфеты, замаскированные под сладости, в желудке превращаются в кислоту.
Отец окунает меня головой в воду, и она попадает в мой открытый рот. Когда я нечаянно вдыхаю, затекает мне в горло и легкие. Отец рывком вынимает мою голову из воды. Она струями стекает по моему лицу и телу. Волосы прилипают к голове.
— Где ты их взяла?
— Они не мои, — выдыхаю я, затем делаю большой глоток воздуха, и отец снова погружает меня под воду. У меня в груди горят легкие, требуя воздуха.
Он вытаскивает меня обратно.
— Где?
— Они лежали на ступеньках в спичечном коробке.
Ложь.
Отпустив меня, отец убирает с моих глаз волосы.
— Почему ты так меня испытываешь?
Мне хочется закричать: «Потому что ты никакой не глас Божий!» Но я этого не делаю. Вместо этого я даю ему ответ, которого он жаждет.
— Прости.
— Возьми себя в руки. Нам нужно присутствовать на очищении.
— Пожалуйста, отец, можно мне отдохнуть?
— Твоё чревоугодие — грех, и от этого ты заболела. Возьми себя в руки.
Я склоняю голову, к желудку снова подступает тошнота.
— И, Мона...
Я поднимаю глаза.
— Ты примешь предложение Илая.
— А если я откажусь?
— Ты этого не сделаешь.
Неужели он не понимает, что убивает меня?
— Я не хочу быть частью этого.
Я проглатываю беспокойство, омывающее содержимое моего желудка.
— Она нечиста на руку, Мона. Одному богу известно, сколько раз она тайком сбегала с острова и общалась с нечистыми, — цыкает на меня Мэри.
Она и впрямь идеальная пара для Илая.
— Я с нетерпением жду вашей свадебной церемонии, — вставляет Мэри, как будто в этом нет ничего особенного.
В историях, дошедших от нас из внешнего мира, таких ритуалов нет. Мой отец называет их ритуалами, но на самом деле это наказания. В комнате полно мужчин, женщин и детей в возрасте от тринадцати лет и старше. Это не их выбор. Все очищения обязательны. К счастью, на моем счету, это всего четвертая.
Мой отец занимает центральное место в нашей церкви, и в комнате воцаряется тишина. Он читает из книги Священных Писаний, в которой содержится история верований “наших народов” — священной книги, дополнять которую могут только вожди света.
Однажды Клара сказала мне, что во внешнем мире нас называют сектой, и что наши вожди манипулируют книгой Священных Писаний. Это не истинные слова Бога. Яи без нее это знаю.
— Да будет она очищена от тьмы и греха. Вверив свое тело людям света, если она будет благословлена ребенком света, она очистится и возродится в вере, — продолжает бубнить мой отец, пока я пытаюсь от него отгородиться.