Около половины десятого мы смешались с толпой, заполнившей зал, весь сверкавший от множества драгоценных украшений. Здесь были миллионеры и губернаторы штатов, принцы и принцессы из стран, названия которых известны только филателистам, представители золотой молодежи, акулы Уолл-стрита и красавицы, способные укротить любую акулу. Все, ясное дело, в маскарадных костюмах. Тут была представлена вся история человечества: я обменивался рукопожатием с Оливером Кромвелем, Талейраном, Наполеоном — Наполеонов было целых три штуки, — раскланивался с Клеопатрой и так далее.
И, наконец, я увидел Г. Г. Григгена собственной персоной. Он прибыл сюда в костюме Цезаря, точнее говоря, в костюме маленького пузатого Цезаря с двойным подбородком.
— Аве, Цезарь! — весело завопил я по-латыни.
— Вы отгадали, кого я изображаю? — обрадовался Григген.
— Нет ничего легче!
— А вы кто? — спросил он.
— Президент Джордж Вашингтон.
Так началась наша беседа. Заговаривая старине Григгену зубы, я потихоньку оттирал его к балконной двери. А за этой дверью стоял совершенно случайно забредший сюда некий пещерный человек с дубиной в руке.
— Ага, — произнес со своим желчным юморком Григген, увидя пещерного человека, — а это, конечно, костюм представителя профсоюзов! — И протянул руку для приветствия. Но пещерный человек, не говоря худого слова, чухнул его по голове дубиной — и вот уже Г. Г. Григген растянулся на полу.
Теперь за дело взялся я. Еще днем мы спрятали на балконе сверток, в котором была запакована медвежья шкура, сверху донизу застегивающаяся на «молнию». Бьюк развернул шкуру, я запихал туда еще не пришедшего в себя Григгена и застегнул шкуру. Бьюк перекинул его, как мешок, через плечо и вышел вслед за мной в зал.
— Минуту внимания! — обратился я к удивленной публике. — Вот идет президент Вашингтон, а за ним выступает символ мощи США с убитым русским медведем на плечах.
Восторгам не было конца. Под смех и аплодисменты всего зала мы промаршировали до самого выхода. У подъезда уже ждала машина, лорд Байрон сидел за рулем. Бьюк втащил медведя на заднее сиденье и уселся рядом с ним. Мы медленно тронулись в сторону железных ворот, где стояли специально вызванные на время бала полисмены. Они вежливо и уважительно отдали честь, ибо даже на полицейского производит впечатление автомобиль, везущий лорда Байрона, Джорджа Вашингтона, пещерного жителя и самого богатого медведя в мире.
В маленькой, великолепно замаскированной лесной сторожке мы устроили свою штаб-квартиру. Когда мы выносили из машины набитого миллионами медведя, внутри него что-то шевельнулось. Г. Г. Григген наверняка не имел никакого понятия, что с ним произошло, — да и кто из нас подготовлен к тому, чтобы проснуться в медвежьей шкуре? Несмотря на это, он сразу принялся кричать на нас визгливым голосом человека, привыкшего командовать целыми стадами генеральных директоров, табунами просто директоров и косяками шейхов нефтеносных районов, из тех, что пониже рангом. Но мы к такому обращению не привыкли. Бьюк немедленно сказал медведю, чтобы тот закрыл пасть. И действительно, Григген замолчал, словно ему в рот воткнули затычку. Мы зашли в сторожку и спустили с него шкуру. Григген взглянул на интерьер нашей избушки, на нас, все еще одетых в маскарадные костюмы, и спросил:
— Что со мной? Может, я в сумасшедшем доме, а может, я сижу в машине времени?
Тут я сообразил, что к чему: клиент еще не пришел в себя после удара дубиной. Поэтому я вежливо ответил:
— Ничего подобного, мистер Григген. Мы были с вами на благотворительном балу, а теперь вы наш гость. Бал окончен, и сейчас вы переживаете потрясающие по своему величию минуты.
— Это скандал! — пенился Г. Г. Григген.
— Вы совершенно правы, — охотно согласился я. — Но мы привезли вас сюда отнюдь не в качестве четвертого партнера для игры в бридж. Спешу сообщить вам, что мы гангстеры, готовые на все, и не остановимся даже перед убийством. Сядьте, пожалуйста, поудобнее, поговорим. Весь этот скандал — пользуюсь вашим же определением — не продлится дольше двух-трех дней. Собственно, срок зависит от вас, от степени вашего сотрудничества с нами.