Билета на симфонический концерт я не достал. Поскольку Ажахян слыл гением, зал оказался набит битком. Кроме того, концерт давно начался. Но нам ли, олененогим, смущаться столь вздорным препятствием!..
Не хуже заправского ниньдзя я вскарабкался по фигурной лепнине на второй этаж и, ступая по широкому карнизу, очень скоро обнаружил незапертое окно. Уже в коридоре, прижавшись к стене, проверил на всякий случай обойму пистолета, помешкав, двинулся в сторону знакомого скрежета фанфар. Судя по всему Ажахян обожал фанфары. Без них свои симфонии он просто не мыслил.
Я успел вовремя. Стоило мне войти в зал, как грянули заключительные аккорды, рояль зарыдал, выдавая прощальную руладу и ряды справа и слева от меня стали подниматься, молотя изо всех сил в ладоши. Я ошеломленно завертел головой. Фаны были еще те. Во всяком случае визжать и хлопать они умели. От истерических "брависимо" хотелось зажать уши. Размахивая букетами, как пращами, самые нетерпеливые из зрителей уже пробирались к сцене. Ей-ей, какой-то массовый психоз!
Неожиданно я сообразил главное. Если Ажахян снова в ударе и преспокойно играет, то при чем здесь я, мой шеф и все наше многотрудное следствие? Ведь мы-то полагали, что дарование свое он утерял, а, стало быть, каким образом происходит то, что происходит?..
Я протиснулся чуть вперед и приподнялся на цыпочках. Шумливые обстоятельства не очень способствовали аналитическому процессу. Кроме того я заметил, что плотный человечек, оставив рояль и оркестрик на растерзание поклонников и поклонниц, осторожно пятится со сцены. Он явно намеревался удрать, и это мне не понравилось. Размышлять было некогда. Взрезав плечом толпу, я устремился за композитором. Теперь он уже не пятился, а откровенно бежал. Несчастный! Он знать не знал, с кем имеет дело. Возможно, я слабо разбираюсь в музыке и ничегошеньки не смыслю в живописи, но бегал я превосходно. И даже шесть стаканов выпитого сока не представляли серьезной помехи. В несколько прыжков обставив наиболее прытких из конкурентов, я помчался за жертвой скачками гепарда. Он уже вырвался в фойе и с нотами под мышкой семенил впереди. Я понял, куда он стремится, и поднажал. Дверце суждено было захлопнуться перед лавиной приближающихся букетов, но в кабинке репликатора мы оказались с маленьким гением одновременно. Обнаружив меня за своей спиной, композитор задохнулся от возмущения.
- Ну, знаете! Это уже слишком!..
Жестом достойным английского лорда я продемонстрировал ему свой жетон и торопливо произнес:
- Сожалею, мсье композитор, но дело коснулось множества судеб. Именно поэтому мы осмелились обратиться к вам. Вы ведь тоже одна из жертв...
- Жертв? - он нахмурился.- Что вы имеете в виду?
- Да, я не оговорился. Именно жертв. Ради них я и решился на столь бесцеремонную попытку завязать беседу. Если можно, скажите, не происходило ли с вашим дарованием каких-либо странных перемен? Я имею в виду последние недели.
- Ага, вон, значит, откуда ветер дует,- композитор продолжал хмуриться, но голос его звучал уже более миролюбиво.- Вообще-то обычно меня называют маэстро, так что если вас не затруднит...
- Разумеется, маэстро! Тысяча извинений! - мысленно я чертыхнулся. Снова начинались причуды, а с ними и мои муки.
- Стало быть, вы из отдела расследований?
- Вы проницательны!
- Да, но каким образом вы узнали?.. Хотя верно. Для вас это должно было быть, не слишком трудно. Но... Хорошо... Так...- Он о чем-то думал, размеренно кивая своим мыслям.- Что ж, короткий разговор не отнимет у нас слишком много времени.
- Короткий - нет,- я добродушно развел руками.- Тут вы абсолютно правы. Две минуты - не два часа. Все, что нам потребуется, это сердечная беседа, обмен до предела сжатыми лаконизмами. Признаюсь, маэстро, на ваш концерт мне пришлось пробираться в окно. Билеты невозможно было достать. Жуткий аншлаг! И потом эти ваши фанфары - это что-то неописуемое! Признаться, я понимаю людей, которые гнались за вами...
Продолжая молоть подобную чушь, я бегло набрал на пульте код первой попавшейся гостиницы. В самом деле,- не разговаривать же нам в тесной кабинке! Уже минуты через три-четыре мы сидели в просторном зале среди пальм и кактусов, облепленных живыми скорпионами. Вероятно, нас занесло в Антарктиду. Только там без ума от всей этой колюче-ядовитой экзотики.
- Не ожидал такого переполоха, честно сказать, не ожидал... Конечно, лестно, но с другой стороны - случай вполне объяснимый. Обыкновенный упадок сил. У меня, знаете ли, это бывает.
- Вот как! Значит, подобное с вами происходит не впервые?
Он быстро взглянул на меня и задумался. Я с облегчением перевел дух. Его реакции приближались к чисто человеческим. Во всяком случае с ним можно было беседовать на нормальном языке, что уже само по себе обнадеживало.
- А знаете, пожалуй, вы правы,- глубокомысленно изрек он.- В этот раз все действительно обстояло несколько не так. Я бы сказал: значительно хуже.
- Но началось это сразу по приезду в Знойный, ведь так?
- Кажется, так. То есть, это не первый мой визит в Знойный. Я выступал здесь и раньше, но тот концерт... Понимаете, я вышел к роялю и вдруг с ужасом понял, что не умею играть. Совсем! А ноты... Я смотрел в них и чувствовал себя годовалым ребенком. Вы не поверите, но я чуть было не шлепнулся в обморок. Представляете? В зале тысячи зрителей, оркестранты готовы и ждут сигнала, а я...
- А вы, если можно так выразиться, не совсем в ударе.
- Да нет. Пожалуй, что хуже. Когда нет настроения играть - это одно, а то что я испытал в те минуты... Впрочем, вам этого не понять.
- Почему же? - я чуточку обиделся.- Что ж тут непонятного? Творческая анемия, провал в памяти и как следствие - эмоциональный шок. Интереснее другое, маэстро, когда все снова вернулось к вам. Или вы этого не помните?
- Отчего же.. Недели две тому назад. Я как раз переехал в Царицын,там у меня знакомый врач. Мы провели сеанс медиосна, и через пару часов я уже работал за роялем.
"Чушь!" - мысленно сформулировал я.- "Медиосон еще никому и никогда не помогал..." Скосив взгляд в сторону скорпионов, я обнаружил, что они явно заинтересовались нашей беседой. Привстав на своих многочисленных ножках, они глазели в нашу сторону и что-то явно про себя прикидывали. Я удивленно шевельнул бровью. "Нет, братцы-отравители, так мы не договаривались!.." На всякий пожарный я окинул внимательным взором диван, на котором мы сидели, и пушистый ковер на полу. Ни один из насекомых-диверсантов в поле зрения мое не угодил.