По выходе же на чистую воду с волнением в шесть баллов «Челюскин» стал испытывать сильную килевую, а временами и бортовую качку. Иногда волна перекатывалась через палубу и бак. 5 сентября очень большое волнение стремительно раскачивало судно. При крене, доходившем до 30°, накатившейся на палубу сильной волной были сдвинуты прикрепленные грузовой баркас и строительные материалы. Последние в свою очередь налетели на вентилятор второго трюма и помяли его. Волна смыла за борт несколько бочек и ящиков, в том числе ящики с лимонами.
В этот день в судовом журнале был зарегистрирован максимальный крен на левый борт, доходивший до 45°! На кормовой палубе при стремительном бортовом размахе сорвались бочки с бензином и керосином. Они сталкивались и налетали на борт; несколько бочек дали течь. При этом были поломаны находившиеся у правого борта стойла коровника; необычайная качка свалила коров и била их о борт.
Все это время внутри судна — в каютах, кают-компании, буфетах — усталые от вынужденной бессонницы, утомленные беспрерывным напряжением люди не находили покоя.
В этом районе — небольшие глубины моря, доходившие до 20 метров; волна, захватывавшая всю толщу воды до самого дна, здесь особенно крута, и именно поэтому качка носила такой стремительный характер. В пять часов дня видимость ухудшилась: пошел густой снег, залеплявший стекла капитанского мостика.
6 сентября в два часа дня волнение вдруг заметно уменьшилось, несмотря на продолжавшийся ветер. В первое время это казалось непонятным, но через 45 минут все разъяснилось: на юго-востоке сквозь разорванный в одном месте туман показались неясные очертания земли. Через 40 минут судно встало на якорь.
По исчислению хода судна никакой земли здесь быть не могло. Однако за четыре дня пути во льдах и в шторме, без астрономических определений места судна по солнцу в исчислении оказалось много ошибок. Мы считали, что находимся в 55 километрах юго-западнее острова Бельковского, а вышли прямо к нему. [118]
После съемки и описи берега, очертания которого, как и большей части Новосибирских островов, на карте показаны весьма приближенно, мы снялись с якоря и направились к югу, идя вдоль берега. Проходя остров Стрижева, расположенный южнее острова Бельковского и вовсе не нанесенный на карту, мы нанесли на карту и этот небольшой островок, торчащий из воды в виде отдельной скалы.
Далее «Челюскин» следовал вдоль острова Котельного, направляясь к проливу Санникова. При входе в этот пролив мы вновь оказались во льду. Из-за плохой видимости — густой туман, сумерки — обходить скопление льдов было уже невозможно. Постоянно меняя скорость и курс, только в два часа следующего дня «Челюскину» удалось выйти изо льдов, но и дальше мы шли ощупью из-за густого тумана.
Когда судно выходило на неизученное мелководье к северо-востоку от острова Большого Ляховского, мы каждые полчаса измеряли глубину. В 15 часов глубина была всего девять метров.
В тумане при скверной видимости, усугублявшейся начавшимся снегопадом, «Челюскин» встретил новое препятствие. Не шторм — так льды! Не льды — так мелководье да еще в придачу туман! Куда итти?
Капитан решает отклониться влево. Левее курса есть нанесенные на карты промеры, сделанные судами «Заря», «Таймыр» и «Вайгач». Сначала глубины стали увеличиваться, но через два часа снова натыкаемся на девятиметровую глубину. Самый малый ход. Поворачиваем. Идем почти обратно. Но становится все мельче. 8,5 метра! 8! Наконец 7,3 метра!
Вынуждены встать на якорь по крайней мере до рассвета.
К утру видимость стала лучше, и мы увидели берег. Это был южный берег острова Новая Сибирь. Кое-где вдали маячили отдельные льдины. Определив приблизительно свое положение по карте, мы снялись с якоря и пошли самым малым ходом. Для большей предосторожности капитан проделал следующее: один из спасательных моторных вельботов был спущен на воду и выслан вперед. Старший штурман, посланный на вельботе, производил промер глубины ручным лотом. Он должен был предупреждать сигналами шедшее за ним судно об уменьшении глубины. Через полчаса последовало такое предупреждение. Возросшие сначала глубины стали убывать — и снова глубина лишь 7,3 метра, снова мель!
Когда мы наконец вышли на большую глубину, нас опять накрыл густой туман. [119]
На рассвете 9 сентября нам повстречались редкие, отдельные, но солидные льдины. Плохой признак: не отмели — так лед!
Утром отдельные льдины сменились сгустками рыхлого однолетнего льда. Опять отклонение от курса. Средний ход. Почти беспрерывно шедший снег, падая в воду, не таял, а, плавая наверху, покрывал все море сплошным ровным слоем снежуры.