Выходя из дверей дома дайме Мур-тянь столкнулся с удивительно толстым человеком. Узнав прическу борца сумо[18] он почтительно посторонился, но рикиси тоже остановился, и почтительно обратился к нему:
- Уважаемый, не уходите ли вы из замка, на ночь не глядя?
Смутные сомнения закрались в душу Мур-тяня, но он немедля отбросил их и ответил:
- О, да! Не хотел бы я оставаться здесь дольше чем необходимо. Да и обет запрещает мне ночевать под крышей, если только не выполняю я поручения.
- Желалось бы мне пойти с вами - ночная дорога вдвоем безопаснее, - бесхитростный взгляд рикиси убедил Мур-тяня в чистоте его помыслов, и он ответил:
- Отчего же нет? Но не собираюсь я идти всю ночь, словно упавший с вершины Фудзи в императорский сад и переломавший там все бонсаи[19] своим грузным телом, - он посмотрел на себя, потом перевел взгляд на рикиси и замялся, - Остановлюсь я у побережья, где уже ждет меня испытанный друг, с коим не раз я виделся.
- Рад я, что не отказали вы в моей смиренной просьбе, - с поклонами отвечал рикиси, - Зовут меня Геа-янь, и неизвестен я от Сакаи до Кагосимы. Ни разу не носил я пояс победителя вокруг храма Киль-Самиса в Эдо, ибо запрещал мне сенсей слушать мелодичные напевы бродячих музыкантов Блинь-Гвань, поднимающие мне настроение. Слушая их тайком, я наполнялся силой, и часто наклонял и запрокидывал голову, так что косичка взлетала и опускалась.
Выйдя из ворот спутники повернули направо, где красный шар уже коснулся воды. Когда он погрузился наполовину, рикиси и ронин уже топтали деревянными подошвами сандалий мокрую гальку пляжа, изредка наклоняясь чтобы оторвать с обнаженных отливом камней побережья мидию, устрицу или гребешок. Геа-янь заметил панцирь притаившегося краба и указал на него самураю. Мур-тянь тихо достал из дайсе свою катану и бесшумно подкрался. Краб, непонятно как услышавший стук сандалий о камни, бросился к шипящим волнам прибоя, но на дороге стоял рикиси. Геа-янь использовал прием «Ктань-а-мунь-бии»[20], никогда не подводивший его на татами. Накрытый тяжелым телом краб скрипнул раздавленным панцирем, что редко случалось на татами, но зато путники получили вкусное мясо, что на татами не случалось никогда.
- Не зря посвятил ты свою жизнь тренировкам в благородной борьбе сумо, - крутанув катану, произнес самурай. Клинок лег тупой стороной на большой палец, и направляемый им мягко опустился в дайсе.
- Не зря тренировали и меня, о благородный Мур-тянь, - произнес голос позади.
Рикиси действительно тренировался не зря - он спокойно поднял глаза, самурая уже не было видно. Чуть в стороне стоял человек полностью укрытый темной мешковатой одеждой скрадывающей очертания фигуры. Геа-янь мрачно оглядел его хрупкое тело и сказал:
- В морду хочешь?
Ниндзя не выглядел испуганным, его вообще не было видно - он сразу же исчез в кустах. Там он стал виртуозно ругаться на два голоса, причем один из них удивительно походил на голос Мур-тяня. Вскоре самурай и сам показался из кустов:
- Бесстрашный Геа-янь! Познакомься с моим хорошим другом Мусь-минем. Не раз и не два встречались мы, и не могу пожалеть я о тех встречах!
Когда последний зеленый луч солнца на миг блеснул в небе, его уже никто не заметил. Ниндзя развел костер, а рикиси унес из замка два бочонка с сакэ. Ронин учил его подогревать, если получалось - выпивали, если нет - все равно выпивали. К утру сон сморил усталых путников.
ЗАПАДЮная колдунья Савню всегда одевалась в черное, и мечтала выйти замуж. А сейчас она сливала в кружку Видгри остатки второго бочонка пива. Охранять дракон оказалось не слишком простым делом - первые два часа Видгри еще мог отбирать у часовых пиво, а потом он уже мог только сидеть. Палуба ходила под ногами, хотя дракон был вытащен на берег. Видгри задумался, мысли тяжело плавали в пиве.
- А может отливом корабль вынесло в море?
- Нет, - ласково ответила Савню, - Дракон прочно сел на берег.
- Его могло поднять приливом, а потом вынести отливом. Надо привязать ладью к соснам. - Видгри медленно с усилием поднялся, - Пойду, скажу команде...
Савню хмуро села на лавку и открыла свой сундучок с предметами, которыми снабдила ее старая Галадриэль для заклятий. Здесь были волосы умруна, поднявшегося из могилы - за них пришлось отдать жизнь юного Гундоса. Вокруг колдуньи вились огневые мушки, они требовались для заклинания живыми и их просто заперли в сундуке. Когти виверна в специальной коробочке, кровь семидесятилетней девицы во флаконе, миниатюрная фигурка волчицы вырезанная из дерева, мех рыси, шерсть овцы, пара протухших яиц и еще много совершенно необходимых и столь же малоприятных вещей. Савню задумчиво достала со дна сундучка полированное серебряное зеркальце, и стала угольком подводить брови.