Вот смотри: они вынуждены сейчас охранять саму локалку, правильно? Им же надо где-то держать базу — другое место для этого видишь? Так что туда — минимум три человека, иначе круглосуточной охраны не обеспечишь. Любой нормальный командир притащил бы туда пулемёт и расположил позицию где-то на холме, сверху. Тут даже троих маловато будет. Ладно, по-минимуму считаем.
Место, где они причаливают, надо контролировать? Надо. Пускай это не постоянный пост будет, а рейдовая мобильная группа — двое. Перекрёсток надо держать обязательно: они там «аргентинцев» ожидают, а тут откуда-то ещё и негры подвалили — так что считаем троих, причём они в отрыве от остальных, в изоляции. И где-то, скорее всего, на самой локалке, надо держать группу резерва с транспортом — это ещё двое.
Вот тебе нормальная логика армейского командира. Итого, получаем даже не десять человек, а три отдельные маленькие группки, две из которых привязаны к своему месту и никуда дёрнуться не могут. Они не знают, кто против них может действовать и в каком количестве. Так что уже сейчас заняты тем, что сидят и боятся, да не чего-то конкретного, а самого страшного — неизвестности.
Так что наша задача — всячески поддерживать у них это состояние неопределённости. И на нашей стороне — инициатива. Они же привязаны к конкретному месту и ничего толком не знают, что вокруг происходит. А мы — двигаемся, куда хотим, и появляемся, где надо.
Вот кого нам следует опасаться, так это рейдовиков: раз они даже мост переезжали — ребята серьёзные, не трусливые. И столкнуться с ними будет ну совсем не в тему. Но ничего, и против них есть средства.
Что сейчас-то рассуждать, завтра понятнее станет, с чем придётся дело иметь. Поэтому и пойдём ногами — сами услышим всё заранее, неожиданных встреч не будет.
А ты же, Вань, — морская пехота? Вас что, не учили тактике действия в тылу противника в отрыве от основных сил?
— Нет, почему же, учили. Но, в основном, — взвод в наступлении, взвод в обороне. Это в учебке. А потом, уже на корабле — действия по отражению нападения. Вот и вся тактика.
— Да, неправильная у вас тактика была… Правильная — это когда сидишь ты на занятиях, а тебе рассказывают: «Пусть число танков противника равно K. Нет, К мало, возьмём М»…
— Андрей Владимирович, а награды у вас есть?
— Ваня, я от твоих разговоров начинаю терять веру в светлое будущее — из-за потерь устоев. Что, в армии сейчас всё так плохо, что отсутствие взыскания уже не является поощрением?
— Вы точно как наш ротный говорите…
— Значит, не всё потеряно. Армия держится на традициях.
И потом, сам подумай, как можно награждать человека, который там не был? Вот служивших в Сирии, особенно поначалу, как называли? Одним словом.
— Ихтамнеты…
— Во, а это есть жалкий плагиат с советского во времена разгула демократии. В моё время ихтамнеты были, а вот слова такого — не было. А если бы и было, его всё равно произносить было бы нельзя…
А по поводу наград анекдот такой есть:
«Сидят как-то после совместных учений наш и американец, отдыхают культурно. Наш и спрашивает:
— Вот скажи, Джон, если ты хорошо служить будешь, тебе что сделают?
— Медаль дадут, наверное.
— А если подвиг какой совершишь?
— Тогда орден.
— А если совершишь подвиг и какой-нибудь танк, например, подобьёшь?
— Тогда орден точно, и премию денежную за танк.
— Понятно, то есть про почётную грамоту вы точно ни хрена даже не догадываетесь»…
Всё, отбой, завтра с самого рассвета будут вам и подвиги, и всё остальное. Но сначала много пота, это уж я вам обещаю. И чем больше пота, тем меньше подвигов. Их вообще приходится совершать, когда перед тем головой плохо поработали.
С самого начала похода Сандра практически всё время молчала. Разговоры на русском требовали напряжения и переключения внимания, а она старалась держать внимание наготове. Беспокойство или тревога не были ей свойственны. Обычно ситуации «стоп, я туда не пойду» возникали у неё спонтанно. Если она по какой-то причине продолжала идти, ей вскоре становилось физически плохо, до тошноты, и появлялся повод и правда никуда не ходить.