Тем летом они с отцом решили поехать на юг, к морю. На машине, а как же. Готовились заранее, планы строили… А уже перед самым выездом Ане вдруг ехать расхотелось. Сказала отцу, но он отшутился… В общем, поехали. Две недели отдыхали в Адлере, а на обратном пути… Уж на что муж мой — его, кстати, тоже Андреем звали, так что она Анна Андреевна, — водитель был от бога, а от беды не ушёл: дальнобойщик заснул за рулём, и выехала фура на встречку прямо им в лоб…
— Бабманя, так вы что, выходит, Сандре мамой приходитесь?
— Сандре — нет, а Анечке — да. Тут уж думайте, как хотите. Теперь вы знаете, что такое «родная душа».
— Бабманя…Io… я хочу сказать… Я люблю машины. Я работаю продавать большие машины, ездить могу. Я понимаю. И я понимаю, почему я всегда думала, что я — очень взрослая, и я не люблю молодых мужчин, — Сандра посмотрела на Андро и засмеялась: «Ты видишь? Мне сейчас 60 лет!».
За чаем с пирожками Бабманя поведала ещё, как ушла на пенсию и уехала в деревню, где родилась и жила в детстве. Тётка у неё была знахаркой, народ её побаивался, а Маня любила, и с удовольствием жила у тётки в лесной избушке. Тётка померла, и Маня поняла, что теперь знахаркой придётся быть ей… Так и жила в лесу, и когда её перебросило — не только со всем двором, но и с участком леса, — не сразу и заметила, что что-то изменилось. А недавно увидела во сне Анечку, и та ей сказала, что она теперь тоже тут, и они обязательно встретятся.
— А спать я вас положу на печке. Так-то летом не топлю, но пирожки пекла, тёплая печка ещё.
Утром, после завтрака, прощаясь, Сандра обняла Бабманю, чмокнула в морщинистую щёку и с грустью заметила:
— Далеко мы живём. Но я постараюсь ещё приехать, — и посмотрела с вопросом на Адро.
— Посмотрим. Жизнь тут, сама видишь, непредсказуемая, — взял самовар и понёс его во двор.
— Спасибо, сынок. — Андро вернулся попрощаться. — А вы сейчас… знаете что, ребятки… раз уж странствуете без особой цели… езжайте-ка в сторону гор. Странникам-то — там самое место…
Холодок утренний бодрит так… Сандра греет мне только спину, остальное холодное. И роса — только зацепи какую ветку — и мокрый. Вот вроде вода и вода — а на росе промокаешь куда сильнее, чем под дождём. Разуться, что ли? Если не босиком пробежаться, то всю эту влагу собрать. Ведь все кожные болячки, все прелости и такое прочее, что в солдатской постоянно обутой жизни неминуемо, от росы проходят моментально. А и разуюсь. А то выбелятся мои юфтевые берцы, пропитывай их потом.
Так и рулим — я в куртке и шортах, скво — в одной куртке. Ей тоже понравилось по росе-то. Солнышко поднимается, теплеет. Жизнь налаживается. От встречи с Бабманей впечатления у меня двойственные, да и ладно. Мы сейчас сами себе хозяева. Ну подсказала, так скажем, она нам дальнейшую дорогу, так ведь хотим — едем, не хотим — назад повернём. Не предопределено.
Но пока повернуть назад… затруднительно. Вот она — колея. Именно колея, а не дорога, с которой мы свернули. Хотя по этой колее никто лет несколько не ездил, как говорится — «зуб даю». Мне — легко, их, зубов, у меня ни одного — протезы. И с этой колеи даже на квадре не особо-то и съедешь — заросли со всех сторон. Так что — только вперёд. И — ползём потихоньку, чтобы ветками по голым ногам не хлестало.
Вот вроде бы впереди и посветлело. Да и пора уже — мы же практически всё время на подъём лезем. Густые тёмные леса — они в низинах, в основном. Чем выше — тем светлее должно становиться. Вот и опушка. Дальше — простор. Ну как простор, — после того леса, по которому проехали — практически, стадион. Совершенно открытые участки метров по триста-четыреста, максимум с кустиками.
Дорога всё так же хорошо просматривается в высокой траве, выросшей по обочинам, в колее — травка низенькая, пролезшая через щебень. Если смотреть сбоку, то проезд можно увидеть только в упор, с пары метров. При взгляде вдоль колеи, её можно отследить метров на сто, до следующего изгиба. А впереди, по курсу — горы. Невысокие, но это уже горы. Со скальными выходами. Недалеко, километра три. И дорога ведёт именно туда.
На просторе надо быть уже настороже — в тёмных лесах зверь не живёт, нечем ему там кормиться. А вот в таких местах живности раздолье. И хищникам, соответственно, тоже. Так что, хоть и лето, лучше быть настороже.
— Сандра, винтовку положи так, чтобы достать быстро. И пистолет в первой готовности, я за рулём, а ты головой крутишь во все стороны. Пока видим вот таких оленей — вот, гляди, красавцы какие — всё спокойно. Но если их нет — значит кто-то спугнул, и тогда готовимся стрелять. Хищник здесь тоже дурной, непуганный.