Мечеть, как я уже говорил, не представляет ничего интересного. Это одна высокая и обширная комната, которая может вместить несколько сот человек. Потолок упирается на несколько рядов деревянных столбов, а земляной пол покрыт цыновками. При слабом свете, проникавшем из нескольких отверстий под самым потолком, я увидел в глубине мечети десятка три белых тюрбанов и столько же согнутых спин в цветных халатах: был час молитвы правоверных.
Боковая дверь с галлереи мечети ведет в ходжалинское медресе или школу. Теперь в ней был [196] только один учитель, — подслеповатый старик в огромной чалме, бежавший из Самарканда при взятии этого города нашими войсками. Сидя на цыновке перед бухарой или камином, он подогревал себе чай при моем появлении, и увидя русский костюм сразу притворился слепым.
Вот все плоды моих скитаний по улицам Ходжали. Прибавлю к этому, что довольно значительный город обнесен с трех сторон глинобитным валом со рвом впереди, а с четвертой южной стороны омывается обширным каналом, проведенным из Аму-Дарьи. Очевидно, Хивинцы не думали оборонять и этот город, так как они не только не исправили сильные повреждения городской ограды, но даже не напустили воды в ров, что потребовало бы весьма мало и труда, и времени. Ходжали лежит в семи верстах на запад от Аму-Дарьи и считается священным городом Хивинского ханства. Жители его, которых, по их собственным словам, от 8 до 9 тысяч, слывут ходжами пли сеидами, то-есть потомками Пророка, и потому не платят податей, не несут никаких повинностей и составляют нечто в роде маленького государства в государстве. По укоренившемуся обычаю, войска хана не имеют права даже проходить чрез этот город, и между прочим года три тому назад, когда нынешний Мадраим-хан выехал в сопровождении четырех тысяч всадников на соколиную охоту в окрестностях Ходжали, только он со своими министрами, диван-беги [197] и кушбеги, проехал по городу, а вся конница объехала его по дальним садам. Ходжалинцы рассказывают, что на их памяти этот обычай нарушен только третьего дня Иомутами, которые, отступая пред нами после дела, не только прошли чрез священный город всею своею массой, но еще вдобавок ограбили жителей и угнали весь их скот…
Чтобы сохранить свое привилегированное положение, ходжи выдают дочерей и женятся только в среде потомков Магомета и тщательно оберегают свой город от всякого постороннего элемента. Несмотря на это, в Ходжали есть несколько сот и обыкновенных смертных, — потомки отпущенных или откупившихся рабов, происшедших от проданных сюда пленных Персиян. Эти последние, конечно, не пользуются привилегиеми города, живут в особом квартале и ежегодно вносят в ханскую казну около тысячи рублей…
Два дня под Ходжали мы провели очень весело. В первый день генерал Веревкнн ответил на наш кавказский вечер большим, даже превосходно сервированным в Ходжали обедом, на котором явил себя чрезвычайно простым и радушным хозяином. На следующий день начальник оренбургской, кавалерии полковник Леонтьев устроил блестящий вечер. Все это не мало способствовало знакомству и установлению самых дружеских отношений между офицерами обоих отрядов.
С туземцами Ходжали мы также сошлись. Они [198] начали толпами посещать лагерь и приносить с собою все, в чем только встречали нужду солдаты и офицеры. Несколько раз появлялся с предложением услуг и местный губернатор, почтенный старик Муртаза-бей — ходжа.
Благодаря всему этому, продовольсивие нашего Кавказского отряда приняло наконец несколько приличную физиономию, и запасы возросли до таких почтенных размеров, что для поднятия их пришлось нанять двести ходжалинских арб. [199]
XXI
…Тростник и тростник!.. Целое тростниковое, море, девственное царство кабанов и тигров, раскинулось на левом берегу Аму-Дарьи, на расстоянии трех переходов между Ходжали и Мангитом. Он неизменно тянется по обеим сторонам дороги непроходимою чащей, то возвышаясь до тридцати футов, то снова падая как волны морские, и только на тридцатой версте от Ходжали попадается здесь первый след человека, — глубокий канал Якуб-бай-ярган пересекающий это растительное море с востока на запад… 18 мая, соединенные отряды передвинулись к этому каналу и, после переправы по небольшому мостику, расположились в камышах на ночлег.