Сказано — сделано.
Поспрашивали у дворовых, кого поймали, где царевич изволит почивать, вычислили окошечко. Залезаю. Вхожу, значит.
Горница вся такая ладная, цветочками украшена. Я уж задумалась, не промахнулась ли окошечком, да не попали ли в горницу к царице. Нет, смотрю, на ложе величины необъятной сидит царевич с книжечкой. Читает.
Глава 2
Мстислав.
Лежу я, читаю увлеченно, самый можно сказать напряженный момент всей сказочно-фантастической эпопеи предвидится. Поцелует принц бывшую красу ненаглядную, а ныне жабу зеленую, или нет? И тут, в окошко мое, царевна влезает!
— Добрый вечер, Варвара Федоровна, а что, в вашем царстве-государстве в дверь заходить не принято? — а у самого аж кровь забурлила, толи от страху, толи еще от чего. Красивая же она, как Гриша! И у меня в горнице, один на один, я и она. И нет больше никого. Даже как-то опасливо вдруг стало. Хотя чего мне бояться? Кругом люди добрые, закричу — услышат, на помощь прибегут. Но, на всякий случай, к стеночке поближе подполз и одеялом замотался.
Варенька.
Захожу значит в горницу. Царевич меня увидел, в одеяльце весь сразу укутался.
— Здравствуйте, Варвара Фёдоровна — говорит.
Стою, думаю с какой бы мне такой стороны разговор деликатный начать. Ну не скажешь же сразу типа «снимай портки». Да и вообще: он мне «Здравствуйте», а я ему «Снимай портки»?
Призадумалась. Пока стою царевича разглядываю. Какой он всё-таки чудной. Рубашечку с бантиком своим снял. Шейка тоненькая, беленькая, как у лебёдушки. Пальчики в одеялко вцепились тоненькие, каждый ноготочек беленький аккуратненький. Мне аж за свои руки стыдно стало. Да я уж и на платье где-то репейника нацепляла. М-да.
Царевич тем временем глазёнками своими необъятными хлопает, ждёт что я скажу. Да, надо что-нибудь сказать:
— Здравствуй, царевич Мстислав. Вот зашла поговорить на предмет твоего сватовства. Обсудить, так сказать, детали.
Хорошо сказала: грамотно, вежливо. Теперь можно присесть и плавно подойти к нужному вопросу. Подвинула я слегка одеялко царевича и присела на край ложа.
Мстислав.
Интересно, а что это за детали такие со мной обсуждать надо? Про все, чем батюшка жену мою будущую осыпать готов, он, без сомнений всяких, сам, с подробностями, рассказал. Я то ей зачем? А когда ко мне женщины в кровать садятся, посторонние, тогда я вообще сильно беспокоиться начинаю. Покашлял я слегка, как будто горлышко прочистил, но все равно нервно немножко получилось:
— А какие, конкретно, детали вас, Варвара Федоровна интересуют? Может вы их с батюшкой моим обсудите, а то я пока до дел государственных не дорос еще.
А она мне:
— Да нет, царевич, тут детали не государственные, а так сказать интимного плана.
Так сердечко внутри и затрепыхалось, птичкой маленькой, а потом раз, и замерло.
— Это о каких-таких деталях, вы, Варвара Федоровна, спрашиваете?
— Ну, как же, царевич, Мстислав. Сватовство оно ведь в первую очередь дело не государственное, а так сказать семейное. А тут важны вопросы личного характера. Интимные так сказать. Как бы тебе понятнее объяснить? Вот ты царевич, Мстислав, когда девку кухонную на сеновал зазываешь, какими деталями интересуешься?
Девку? Кухонную? Я?! Да я матушкиных лучших сенных девушек из своей горницы, несолонно хлебавших, вежливо провожал до лестницы. А уж о кухонных, как-то, вообще разговора не было. Но если подойти к вопросу теоретически:
— Как зовут? — нет, не угадал видимо, судя по лицу озадаченному. Что там Гришка с парнями обсуждают у кузни, с хохотом и гоготом, когда мимо них девушки проходят? «Грудастая какая!» Ой, ну Варвара Федоровна, она как раз это самое слово и есть, вдруг обидеться еще.
И тут на меня словно накатило что-то, не иначе как заклятие какое сработало, потому что вдруг, ради спокойствия своего, да чтобы уж уехала она по скорее, а не сидела тут на моей кровати, детали всякие, интимного плана, выясняя:
— А я, Варвара Федоровна, девками вообще не интересуюсь!
А царевна бровку так вверх красиво изогнула и переспрашивает:
— Да? А кем же тогда, молодцами что ли?
— Да, Варвара Федоровна, я интересуюсь исключительно телом мужским, прекрасным! — сказал я, гордо выпрямившись и в глаза ей глядя. И уточнил потом, потише — Богатырским.
Варенька.
— А я — говорит — девицами не интересуюсь, только молодцами с телом богатырским!