Похоронная команда
Городок Однажды, волей случая, меня занесло в один российский городок, в котором мне пришлось прожить некоторое время. Обычный, старинный, русский городишка, каких у нас много по стране. Тихий городок с жителями, проводящими спокойный, не суетливый образ жизни, в отличие от больших мегаполисов. Город, в котором на каждую 1000 шагов в любую сторону стоял храм. Не церковь, как принято говорить в народе. Церковь - это собрание верующих людей во имя Божье. Храм - это здание. Ну, и конечно, советская власть не прошла мимо этого населённого пункта. И храм, имеющий свой приход, остался только один. А остальные стояли в руинах. Это был город, на центральной улице которого стояли деревянные двухэтажные дома, начала прошлого, а может и конца позапрошлого века. Дома стояли, как пизанские башни, накренившиеся к земле, как травинки на ветру, но, не желающие падать, словно пустили глубокие корни в землю. И, к моему удивлению, там ещё проживали люди. Город, с наступлением темноты в котором, фонарные столбы загорались только на небольшой центральной площади. Из-за экономии электричества. Ну чем ещё было заниматься в кромешной тьме местным жителям? Да, да, там было очень много молодёжи, которая не особо рвалась покорять большие города, и, как те дома, держалась за какие-то неведомые корни. Город, с населением в 7 тысяч, где все знали друг друга и кто-то, кому-то да являлся родственником. Город, где ходили в гости друг к другу и не у всех двери закрывались даже на ночь. С работой там было туго, как в большинстве таких маленьких городках. Все предприятия, оставшиеся с советских времён, были приватизированы за гроши в своё время, успешно разворованы и обанкрочены в связи с не рентабельностью. Остались одни лесопилки, благо, леса ещё пока хватало. Была ещё зона (колония общего режима), на которой и несло свои трудовые будни полгорода. А вторая половина перебивалась, как могла и чем могла, не забывая поглядывать в бутылочное горлышко. Мне удалось по блату пристроиться в похоронное бюро. Бизнес прибыльный, ведь данная услуга будет востребована всегда, пока живут и умирают люди. Без похоронного бюро не обойтись, при любой власти и строе. Даже когда не будет лесопилок, фабрик, заводов, газет, пароходов. Тюрьмы и похоронные бюро будут всегда. С первого же рабочего дня, у меня остались незабываемые впечатления от данной работы. Неваляшка Генерального директора, а по совместительству водителя, бухгалтера, кассира, продавца, изготовителя венков и художника, звали Степаныч. Или просто суслик, от фамилии Суслик. Степаныч познакомил меня с бригадой: - Алексей, - указал суслик на невысокого, коренастого, молодого парня, - Лёха у нас бригадир. Бугор подал мне руку и широко улыбнулся, показав беззубый рот, в котором ещё было несколько пеньков. - А эти два бездельника - Игорь и Дима, - показал Степаныч на двоих пареньков, пытающихся примерить на себя гроб в стоячем положении. Игорь был крепкий, накаченный паренёк, среднего роста и по ширине плеч не умещался в струганое изделие. А Дима, наоборот, был длинный,тощий, как рельса и не влезал по высоте. - Эй вы, нестандартные, брысь оттуда, там ещё приличному человеку лежать, - крикнул Алексей. - А мне казалось, что тело без души - это уже не человек, - сказал я. - Пожалуй, ты прав, - ответил бригадир, но я бы порекомендовал тебе не умничать. - Так, парни, садимся в машину, надо съездить, забрать человеческое тело из дома и отвести в морг, - прервал нашу беседу Степаныч. Мы запрыгнули в газельку и поехали. Через 5 минут добравшись до места. Вышли у ветхой, маленькой избушки, уходящей под землю чуть ли не по самые окна. Двери отсутствовали, а внутри было всё завалено всяким хламом с пустыми бутылками. Сковородки и кастрюли валялись вперемешку с нижним бельём и дровами. Зайдя в единственную комнату, я увидел бабушку, приличных габаритов лет 70ти, сидящую на диване за столом. Руки были согнуты в локтях, которыми она облокотилась об стол. А голова была опущена в ладони. Так она и сидела, в мечтательной позе. Только глаза были закрыты. На столе стояла чуть початая бутылка портвейна, и лежал обглоданный, вяленый лещ, над которым роились мухи. - Ну, забираете, грузите, - сказал суслик, - родственников нет, соседи утром нашли. Неизвестно, сколько уже сидит, но пока ещё сильного запаха нет. Мы постелили одеяло на диван и уложили на него бабушку. Как только взялись за края подстилки, бабулька ни с того, ни с сего, довольно-таки шустро приняла прежнюю позицию. Игорёк отскочил в сторону, запнулся и свалился, подмяв своей тушей маленького и хлюпкого суслика. Да и я тоже несколько был шокирован. - У ты, какая неспокойная, - пробубнил Лёха. - Ну ты, ссыкун, слезай с меня, - заорал Степаныч на Игоря, - не видишь, бабка закостенела. Укладываете тело, нам ещё могилу копать одному ветерану. Мы попробовали ещё раз, потом ещё. Но бабушка, как неваляшка, упорно не хотела отправляться в последний путь. И я, как человек, в прошлом не раз пытавшийся побороть зелёного змия, очень прекрасно понимал её. Ведь на столе стояла целая бутылка портвейна. И мне бы было тоже очень обидно отправляться в мир иной, не закончив начатое. То есть взять и оставить кому-то целых 600 грамм смысла жизни. Благо, я избавился от этого. И приобрёл совершенно другой смысл. Но, всё же бабульку я понимал прекрасно. - Да отдайте вы ей этот пузырь, - сказал Степаныч. По всему было видно, что я не одинок в своих догадках. Мы положили бутылку на одеяло, и старушка спокойно улеглась рядом с ней. - Да…, чудны дела твои алкогольные. До чего жадная бабка то видно была, - прокомментировал Дима. - Успокойся, о покойниках либо хорошо, либо никак, - ответил Алексей. Из-за кучи хлама и низких потолков вынести её не получалось. Хорошо, что у нас был Игорь и он в одиночку вытащил 100 кг веса волоком. Благополучно сдав бабушку вместе с драгоценным имуществом единственному патологоанатому в городе, который без сантиментов обездолил старушку, отхлебнув из бутылки за наше здоровье и отставил пузырь в угол, прямо с близлежащими телами, мы поехали к храму, копать могилу, на территории которого и находилось кладбище. Закопали Степаныч нас высадил, сказав, что Костик покажет, где копать. Как я узнал позже, Костик являлся зятем суслика. И коммерческим директором, а по совместительству художником, сборщиком венков, продавцом и копщиком могил, если нужно было подменить кого-то. Директор нас встретил под хорошей мухой, еле ворочая языком. Костя указал на памятник и сказал: - Копайте здесь. - Точно здесь? - спросил Лёха. - Да, я тебе зуб даю, точно, - ответил Костян, зацепив характерно зуб пальцем. - Ну и ладушки, - согласился бугор. Тебе хорошо, зубов ещё много. Директор задумчиво почесав затылок, удалился шаткой походкой за горизонт. - Я что-то не понял парни, а где копать, тут же рядом нет места, кругом одни могилы? - спросил я у коллег. - Да вот, к этой бабушке и положим. Здесь принято с родственниками лежать. На новом кладбище не хотят хоронить. Всем поближе к родне подавай. Хотя уже какая разница для них? Душа уходит, а здесь одно тело лежит, - сказал Лёха. - А что, так можно? Это же вандализм какой-то. - Да, можно, если больше 15ти лет уже прошло. На памятнике было фото улыбающийся во весь рот старушки в косынке. И надпись - Булгакова Фросья Петровна, 1895-1994. Внизу было подписано: «Хорошо мне, я уже там, а вы всё мучаетесь здесь. - Прикольная бабушка, - сказал бригадир и сфотографировал памятник на телефон. - Не фига себе, 99 лет прожила, - удивился я. - Да тут почти все так долго живут. Только вот последнее время молодёжи много помирать стало. Алкоголь и наркотики. А вот поколение постарше долго живут, - поделился Игорёк. - А у нас в городе редко до 70ти доживают, и то женщины, а мужики и того раньше помирают. Дай Бог, до 65ти дожить. Ну, а о молодых и не говорю, - ответил я. Свернув надгробие, мы стали копать, сначала Дима, потом Игорёк, а потом начал копать я. Земля была как пух. Точнее, песок, а не земля. Я копал, а он всё обваливался, делая могилу всё шире и шире. Вскоре я откопал тазобедренный сустав, потом руку, потом череп, потом туфельки. А потом ещё череп и ещё чьи-то ботинки и ещё ногу. - Ты соседей то прекращай выкидывать. Запихивай обратно. И так уже тут лишку накидал. Их же надо будет потом обратно прикопать, - велел мне Алексей. Он выложил на земле три пирамидки из черепов и косточек сфотографировав их. - Да это же Верещягин! Апокалипсис сегодня, - прокомментировал Дима. - Апофеоз войны, бездарь, - ответил бугор, - реализм, мать твою за ногу. Ну а я продолжил докапывать, попутно распихивая косточки и не сгнившие остатки одежды в стенки могилы. Точнее уже небольшого котлованчика. Пока я копал, Алексей решил развлечь меня рассказом: - Прикинь, Ромыч, вчера приезжаем к одной вдове на квартиру. Тело лежит в комнате на кровати, одной спинки нет, ноги на табуретках. Длиннющий, зараза, метра два поди. Мы его и так и сяк, в гроб не влезает, коленки выпирают. А нам надо с пятого этажа уже в гробу вынести. На улице полгорода стоит попрощаться. Ветеран какой-то, орденоносец, заслуженный деятель. Короче, без крышки не спустить, выпадет, а крышку закрыть ноги не дают. Так жёнушка что удумала. Принесла нам ножовку, вы, говорит, ноги ему отпилите и рядом положите. А я, говорит, вам расписку дам, что согласна, даже не сомневаетесь. - Ну и что, от