ты, какая неспокойная, - пробубнил Лёха. - Ну ты, ссыкун, слезай с меня, - заорал Степаныч на Игоря, - не видишь, бабка закостенела. Укладываете тело, нам ещё могилу копать одному ветерану. Мы попробовали ещё раз, потом ещё. Но бабушка, как неваляшка, упорно не хотела отправляться в последний путь. И я, как человек, в прошлом не раз пытавшийся побороть зелёного змия, очень прекрасно понимал её. Ведь на столе стояла целая бутылка портвейна. И мне бы было тоже очень обидно отправляться в мир иной, не закончив начатое. То есть взять и оставить кому-то целых 600 грамм смысла жизни. Благо, я избавился от этого. И приобрёл совершенно другой смысл. Но, всё же бабульку я понимал прекрасно. - Да отдайте вы ей этот пузырь, - сказал Степаныч. По всему было видно, что я не одинок в своих догадках. Мы положили бутылку на одеяло, и старушка спокойно улеглась рядом с ней. - Да…, чудны дела твои алкогольные. До чего жадная бабка то видно была, - прокомментировал Дима. - Успокойся, о покойниках либо хорошо, либо никак, - ответил Алексей. Из-за кучи хлама и низких потолков вынести её не получалось. Хорошо, что у нас был Игорь и он в одиночку вытащил 100 кг веса волоком. Благополучно сдав бабушку вместе с драгоценным имуществом единственному патологоанатому в городе, который без сантиментов обездолил старушку, отхлебнув из бутылки за наше здоровье и отставил пузырь в угол, прямо с близлежащими телами, мы поехали к храму, копать могилу, на территории которого и находилось кладбище. Закопали Степаныч нас высадил, сказав, что Костик покажет, где копать. Как я узнал позже, Костик являлся зятем суслика. И коммерческим директором, а по совместительству художником, сборщиком венков, продавцом и копщиком могил, если нужно было подменить кого-то. Директор нас встретил под хорошей мухой, еле ворочая языком. Костя указал на памятник и сказал: - Копайте здесь. - Точно здесь? - спросил Лёха. - Да, я тебе зуб даю, точно, - ответил Костян, зацепив характерно зуб пальцем. - Ну и ладушки, - согласился бугор. Тебе хорошо, зубов ещё много. Директор задумчиво почесав затылок, удалился шаткой походкой за горизонт. - Я что-то не понял парни, а где копать, тут же рядом нет места, кругом одни могилы? - спросил я у коллег. - Да вот, к этой бабушке и положим. Здесь принято с родственниками лежать. На новом кладбище не хотят хоронить. Всем поближе к родне подавай. Хотя уже какая разница для них? Душа уходит, а здесь одно тело лежит, - сказал Лёха. - А что, так можно? Это же вандализм какой-то. - Да, можно, если больше 15ти лет уже прошло. На памятнике было фото улыбающийся во весь рот старушки в косынке. И надпись - Булгакова Фросья Петровна, 1895-1994. Внизу было подписано: «Хорошо мне, я уже там, а вы всё мучаетесь здесь. - Прикольная бабушка, - сказал бригадир и сфотографировал памятник на телефон. - Не фига себе, 99 лет прожила, - удивился я. - Да тут почти все так долго живут. Только вот последнее время молодёжи много помирать стало. Алкоголь и наркотики. А вот поколение постарше долго живут, - поделился Игорёк. - А у нас в городе редко до 70ти доживают, и то женщины, а мужики и того раньше помирают. Дай Бог, до 65ти дожить. Ну, а о молодых и не говорю, - ответил я. Свернув надгробие, мы стали копать, сначала Дима, потом Игорёк, а потом начал копать я. Земля была как пух. Точнее, песок, а не земля. Я копал, а он всё обваливался, делая могилу всё шире и шире. Вскоре я откопал тазобедренный сустав, потом руку, потом череп, потом туфельки. А потом ещё череп и ещё чьи-то ботинки и ещё ногу. - Ты соседей то прекращай выкидывать. Запихивай обратно. И так уже тут лишку накидал. Их же надо будет потом обратно прикопать, - велел мне Алексей. Он выложил на земле три пирамидки из черепов и косточек сфотографировав их. - Да это же Верещягин! Апокалипсис сегодня, - прокомментировал Дима. - Апофеоз войны, бездарь, - ответил бугор, - реализм, мать твою за ногу. Ну а я продолжил докапывать, попутно распихивая косточки и не сгнившие остатки одежды в стенки могилы. Точнее уже небольшого котлованчика. Пока я копал, Алексей решил развлечь меня рассказом: - Прикинь, Ромыч, вчера приезжаем к одной вдове на квартиру. Тело лежит в комнате на кровати, одной спинки нет, ноги на табуретках. Длиннющий, зараза, метра два поди. Мы его и так и сяк, в гроб не влезает, коленки выпирают. А нам надо с пятого этажа уже в гробу вынести. На улице полгорода стоит попрощаться. Ветеран какой-то, орденоносец, заслуженный деятель. Короче, без крышки не спустить, выпадет, а крышку закрыть ноги не дают. Так жёнушка что удумала. Принесла нам ножовку, вы, говорит, ноги ему отпилите и рядом положите. А я, говорит, вам расписку дам, что согласна, даже не сомневаетесь. - Ну и что, отпилили? - Да ты что. Нас бы сразу по соседству с кладбищем переселили (стены зоны находились буквально в ста метрах от погоста). - Ну и как вопрос решили? - Да Игорёк всем телом на крышку налёг, а мы с Димоном заколотили. У подъезда открыли, он там уже поумялся, принял нужное положение. Второй раз уже закрывать проще было. В завершение Лёха запрыгнул в яму, откопал там нишу и зарыл оставшиеся черепа и кости. Попутно подправил стенки, и стало похоже на могилу. Мы положили покаты (палки, на которые ставится гроб) и пошли в храм, забирать тело после отпевания. К телу ещё прилагалось человек 60 родственников, с которыми мы дружной процессией, во главе с батюшкой, и отправились обратно на встречу с улыбчивой бабушкой. Мы поставили гроб на покаты. И батюшка толкнул речь. Про то, что все мы смертны и смерть тела дана нам Богом за наши грехи. А вот душа будет жить вечно. И за свои греховные поступки надо каяться ещё при жизни, а там уже поздно будет. Но вот именно этот человек обязательно попадёт в рай и вся епархия за него будет дружно молиться, ходатайствуя перед Господом. Ну и так далее. Денег в гроб не кидать, а лучше отдать на богоугодные дела святому отцу. А уж батюшка то знает, какие дела богоугодны. Водку на кладбище не жрать, не полагается. А только на поминках слегка пригубить. Законопослушная паства кивала головой, типа конечно, батюшка, всё так и будет. Святой отец безусловно им поверил (он же верующий) и удалился со спокойной душой, выполнив свою миссию. Мы продёрнули верёвки под гробом и собрались уже отпускать тело усопшего в могилу. Но тут появился новый оратор. Дедок, лет под 90. Он залез на самую высокую насыпь и начал голосить, махая кепкой, как Ленин на броневике. Про то, какой нелёгкий жизненный путь пришлось пройти его другу. Про то, как ещё будучи мальчишкой, в гражданскую, Пантелеймон подавал пулемётные ленты будёновцам на тачанках. И как Семён Михалыч лично целовал Пантелея в засос, вручая ему орден. А потом была война в Испании и Пантюха лично чуть не подстрелил Франсиско Франко из снайперской винтовки. Целился в глаз, но по касательной зацепил ухо. А я наблюдал, как насыпь потихоньку стала осыпаться обратно в могилу. Но было неудобно отвлекать человека. Наш оратор всё продолжал - потом была финская, а потом отечественная, на танке и в самолёте. Кто-то крикнул из толпы: - Филипыч, хорош заливать то, успокойся. Но Филипыч никак не успокаивался, рассказывая, как они с Пантелеймоном брали вражеский дзот, с одним штык-ножом на двоих. К слову сказать, ордена и медали действительно были выставлены на показ. А Филипыч уже плавно начал переходить в повествовании на восток, поближе к Японии. Но тут броневик не выдержал и осыпался, вместе с оратором, покатами, гробом и памятником в могилу. И снова всех спас Игорь. Он вытащил за шкварник из могилы Филипыча, потом, заскочив в яму, достал гроб, а за тем вывалившееся тело. В дальнейшем мы столкнёмся с этим ни раз. Гробы были плохого качества и, как правило, крышки толком не держались даже на гвоздях. Затем Игорь вытащил памятник. И тут то ли дочка, то ли внучка усопшего залепетала: - Да это же не тётя Клава. Это же Булгаковых могила. А мы Булганины. Вы где выкопали, олухи? - Где начальство показало, там и копали, - ответил Лёха. Вот ваша Булганина, рядом лежит. Сейчас быстренько перекопаем. Всё равно они тут уже все вперемешку, - пробурчал бригадир себе под нос, - земля уже годами до чего докопана, как пух. Нет, чтобы на новом хоронить, ни обвалов, ни путаницы бы не было. Пока мы откапывали и закапывали, паства, забывшая про обещание, данное батюшке, изрядно нахрюкалась. И где-то недалече уже была слышна гармошка и матерные частушки. Так вот у нас и бывает. Хоронили тёщу, порвали два баяна. В последствии много у меня ещё таких дней было. И всё стало привычно и обыденно. Скажу одно, я ясно увидел эту тонкую грань, между жизнью и смертью. Смерть ходит рядом и однажды придёт за каждым из нас, но вместе с нашим уходом появиться и новая жизнь. Про кого-то из нас забудут, а кто-то останется в памяти других людей. Раньше я испытывал какой-то трепет и страх, видя мёртвых. Но, столкнувшись с подобного рода работой, я понял, что тело, не имеющее душу, уже та же земля, имеющая серу, кальции, железо, фосфор и так далее. Из праха в прах.