Я не была человеком, совершившим какой-то страшный проступок, но, как и у всех, у меня был секрет, который я хранила. Однако, как и большинство всех секретов, он мог быть разгадан в любой момент. Нет такой тайны, которую невозможно было бы раскрыть ни при каких обстоятельствах. Для начала нужно учитывать, что все, что делается ради сохранения какой бы то ни было тайны, само по себе дается большой ценой, что довольно опасно. Тайна не является ложью, но для ее защиты требуется ложное алиби. Как только все тайное становится явным, правда ослепляет. Табу, о котором следует молчать, задевает свободу, о которой можно говорить, и так люди попадают в ловушку секрета. Я познала истинную природу безысходной тайны только после того, как исчез единственный заговорщик, причастный к ней.
Неизвестный мужчина сообщил мне, что найдет меня сам, но я понятия не имела, когда он приедет. В доме не стояло трупного запаха, но то, что я находилась в одном помещении с мертвым человеком, делало это привычное пространство невыносимым. Я открыла все окна, какие только могла. Когда я добралась до небольшого окна в спальне, где находился К., первое, на что я обратила внимание, была черная пыль, скопившаяся на оконной раме. Двустворчатое раздвижное окно открылось почему-то всего на десять сантиметров, не больше. Когда я попыталась раздвинуть створки шире, у меня лишь защемило локти – было неудобно вытягивать руки. Стена соседнего дома из красного кирпича заполняла весь вид, открывающийся из узкой оконной рамы. Цемент между кирпичной кладкой уже давно почернел. Равномерно сложенные блоки, казалось, слегка перемещались, смешиваясь с формами пятен, появившихся от воды и масла, стекавших с крыши. Эти формы имели неясные очертания, выглядели неприятно, но от них сложно было отвести взгляд. Мне казалось, что, если я продолжу сосредотачивать на них все внимание, что-то вот-вот вырвется из этих невнятных форм и набросится на меня, накрыв с головой.
Я часто задумывалась о том, что спальня К. была создана для того, чтобы вселять уверенность в том, что никто и ничто не сможет туда вторгнуться, никому не удастся разглядеть его истинную суть. Потому что я тоже не могла знать правду о его смерти. Он был человеком, который однажды уже «умер». Не потому ли я вспомнила судьбу Джульетты, которая от безысходности приняла яд и уснула, словно мертвая? Когда я выходила из комнаты, мне казалось, что взгляд К. направлен прямо на меня. Мне даже чудилось, что я слышу, как он открывает глаза. И даже когда я убедилась, что его глаза закрыты, я выбежала из комнаты, плененная тем ощущением, что за мной наблюдают, наблюдают за каждым моим движением, несмотря на опущенные веки.
Сидя за маленьким обеденным столом, рассчитанным на двоих, я всегда чувствовала, что лицо К. находилось слишком близко к моему. Обычно выражение его лица напоминало главных героев фильмов в стиле нуар, которые предлагают стать соучастниками преступления. Ситуации прибавлял драматичности яркий свет от вывесок в развлекательном районе позади, напоминающий калейдоскоп. К. был странным человеком, одновременно старым и будто бы все равно молодым, мертвым и все еще живым. Однако, когда он открыл мне дверь, я с каким-то удивительным облегчением осознала, что человек, которого я встретила в поезде, все же был К., о смерти которого я не так давно узнала. Сложно выразить, что я тогда испытала. Я была невероятно взволнованна. Можно даже сказать, что моя монотонная повседневность, от которой я старалась сбежать, превращалась в кино. И словно какое-то разрушительное чувство, жажда приключений, которая томилась во мне, вспыхнула. Разумеется, внешний вид и поведение К. тоже сыграли свою роль. Его стильная одежда и интеллигентный юмор не соответствовали тому тесному и сырому помещению, в котором он жил. В поезде он показался мне вежливым взрослым человеком, ничем не отличающимся от других мужчин его возраста, но загадочное пространство и его имидж в целом заставляли меня ощущать некую таинственность, с которой прежде я никогда не сталкивалась при встречах с другими людьми.
– Разве это не будет считаться справедливой сделкой, если мы украдем жизни друг друга?
К. сказал, что все, что ему требуется от меня, – мое имя и лицо. Он сказал, что подарит мне новую, совершенно другую жизнь. Сказал, что все почести и экономическая выгода от этого также будут принадлежать мне. Сказал, что я буду вольна уйти в любой момент, если то, что он пообещал мне, не будет исполнено, что я вольна жить своей жизнью, если буду довольна тем, что он мне даст, что вольна буду уйти, если мне все наскучит.