Перевожу взгляд на саму женщину, оценивая ее внешность. Первое, что бросилось в глаза это возраст - ей можно было с одинаковым успехом дать как двадцать пять, так и тридцать пять лет. Учитывая же ее статус и магический ранг, я бы поставил на куда как большее число прожитых зим.
Если Вал имеет очень смуглую, почти бронзовую кожу а на теле Ренны заметен приятный морской загар, то Милайя - бледна. Это не нездоровая бледность, характерная для больных людей и здравствующей, - ха-ха, - нежити. Просто ее кожа реально молочно-белая, без малейшего следа загара на кукольном лице и изящных кистях рук.
Не очень высокая, лишь на пару сантиметров выше меня, если я правильно оцениваю рост сидящей женщины. Фигура чародейки скрыта свободной мантией, под которой, - как мне подсказывают сенсорные способности, - скрыты легкие доспехи, либо просто очень хорошо зачарованный костюм. Никакой косметики, да и не нужна она ей. Ни для работы, ни для красоты - ибо она и так очень красива. Если в Ренне чувствуется аристократическая косточка, то тут уже целый скелет аристократизма. Как минимум в умении держать себя.
Смотрю в ее бледно-зеленые глаза, и понимаю то, что Вал и Ренна заметить не смогли, в силу недостатка сенсорных способностей. Она - не маг темной направленности, она - просто темный маг. Не в плане того, что чернокнижница, хотя этого исключать не стану, а именно в плане чистой магии тьмы. Пусть ее оболочка надежно скрыта, - возможно теми же доспехами под мантией, - но я чую ее магию. Холодную и злую, пронизывающую все пространство шатра, пусть и делающей это очень незаметно. Может эффект какого-то ритуала на местность, ограниченного объемом шатра? Одно могу сказать точно - тут ей колдовать и восстанавливаться будет намного легче.
А еще - я ей не противник.
Ни здесь, ни где-либо еще.
Убьет.
Если честно, то у меня просто-напросто позорно сдали нервы.
Возможно, она хотела поторопить меня, задать какой вопрос, начать разговор, или пригласить сесть, чтобы не маячил стоя посреди шатра. Без понятия, что она там сказать хотела. Потому что я, оказавшись внезапно для себя в одном помещении с темным магом, против которого у меня не было ни единого шанса, запаниковал как последний мальчишка, четвертый ребенок каамальского торговца, а не гордый мастер, - чтобы там не утверждала Система, а я уже вполне тянул на мастера, плюс, не самого слабого, ибо понятие ранга достаточно размыто, а Система, видимо, страдает перфекционизмом, - ментальной магии, обладатель гарема и будущий властелин всея вселенной.
Я сделал шаг вперед, отодвинул стул для посетителей и активировал Поводок, чуть ли не именем админов заклиная о том, чтобы разница в характеристиках оказалась не слишком большой, и он вообще сработал.
Сработал.
Все произошло ровно также как и всегда, когда я применял свой последний аргумент - секундная пустота в глазах, словно жертва внезапно вспомнила о чем-то очень важном, и вот уже в моем сознании открыты новые врата, через которые я могу отредактировать все, что только могу пожелать. И самым первым, что я сделал, была отнюдь не корректировка ее верности.
Первым делом я ее заморозил.
Вот просто взял и выключил.
Все же она, даже ничего не делая, слишком сильно давила на меня морально, а у меня не было желания действовать под таким прессингом. Точно так же у меня не было времени на то, чтобы перебирать имеющиеся у нее знания и мысли, чтобы понять какая информация обо мне ей доступна, и каковы ее планы на меня и моих женщин.
Поэтому я начал сразу изменять.
По сути, это было очень похоже на то, что я сделал с Вилонией и Ренной - абсолютная верность, желание угодить, совершенная покорность и вместе с тем полное сохранение личности как таковой. Только я не стал делать ее ничего не подозревающей о своем подчинении, по крайней мере пока что.
Я буквально вложил в ее голову знание о том, насколько сильно и глубоко она порабощена, одновременно заставив ее быть полностью довольной таким ходом событий, изменил ее представление о порабощении мной так, чтобы ей это нравилось. А еще я вложил в разум ее все свои переживания по поводу происходящего, опасения ее самой и ее организации, нежелание того, чтобы подробности о Поводке стали кому-то известны и прочие мелочи.