Я просеиваю собственные оболочку и ментальное тело мелким гребнем уже во второй раз, когда мой транс прерывает крайне обидный щелчок по носу. Буквально щелчок, самый обычный, человеческий.
- Вот об этом я и говорю. - Не давая мне даже возмутиться, она продолжает прерванную речь. - Все менталисты, особенно молодые, ловятся на этот трюк с завидной регулярностью. Успокойтесь, лер, никто не оставлял в вашем теле и разуме никаких подарков. Подобное воздействие вообще довольно редко применяется. Вы сами со всем справились, только вы сами.
Титаническим усилием я прекращаю сканирование и внимательно, вот прямо очень внимательно, смотрю точно в глаза работнице плаща и кинжала. Моя пантомима, впрочем, никакого впечатления на нее не оказывает. Полагаю, ей доводилось видеть куда более внушающие опасение невербальные сигналы, да и куда более опасных личностей тоже.
- Неплохо-неплохо, юноша. Столь пристальный взгляд часто заставляет собеседника нервничать, особенно если не видишь его оболочки. - Поводок-то не менял ее личность, так что ничто ей не мешает демонстрировать характер. - Но шутки в сторону. Я полагаю, вы хотите услышать историю нашей с вами встречи с моей стороны?
Молча киваю, прекращая таращиться. Она же не какой-то бык из низового состава ночной гильдии, чтобы опасаться моего любимого (единственного) метода немагического социального давления. Послушаю ее, так уж и быть.
Меня подвела типичная для начинающих, - а я, несмотря на все свои Системные, таланты, именно начинающий, - да и для многих весьма опытных менталистов, любовь к медитативному самоконтролю. Подобные трюки вообще чреваты социальной несостоятельностью, пусть и помогают, особенно на начальных этапах, ускорить продвижение по магическим рангам. Вот на плохом понимании социальных взаимодействий, нас, всех из себя крутых да невозмутимых, и ловят умные маги с опытом подобных операций.
Первым делом, почтенная Меерслейн поговорила с вернувшимся к своим делам, после моего осмотра, мастером-целителем. Не сразу, ибо дел было по самую шею и выше, а подозрения по поводу моей связи с культом не оправдались, но поговорила. В ходе разговора, женщина более-менее поняла природу моей травмы. А еще мастер, козел старый, по секрету (секретная же служба!) сообщил ей обо всех возможных последствиях этих самых травм. Включая легкие перепады настроения вместе с излишне резкой реакцией на сенсорные раздражители, которыми я буду маяться еще пару дней после пробуждения. Ничего серьезного, вообще-то, просто последствия длительного пребывания в беспамятстве.
А дальше план беседы уже сложился в голове матерой следовательницы. Собственно, она и раньше этот метод применяла, отточив и многократно убедившись в его эффективности.
Как и любой социально неуверенный менталист, я, находясь во враждебном окружении, первым делом вошел в легкую медитацию, чтобы сохранять ясность мышления, держать себя в руках и вообще успокоиться.
Потом, меня долго и старательно выбешивал тот целитель-энтузиаст, которого ненавязчиво попросили задержать меня подольше в госпитале. Учитывая личный интерес самого целителя, он справился на отлично. К моменту подхода моего конвоя-сопровождения, я уже был изрядно расшатан морально и вымотан физически: держать маскировку при осмотре диагностическими чарами это не шутки. Было бы несколько сложнее, если бы я просто отказался идти, но тут сработало уважение и опасение к Тишине как таковой. Я же не должен был знать о ее интересе, и фраза в стиле "вами тут тишина интересуется" должна была заставить меня нервничать еще сильнее. И, соответственно, войти в еще более глубокую медитацию, дабы нервы компенсировать.
Нормально поговорить с сопровождающими меня солдафонами я не мог, - кхантский десятника был очень плохим и труднопонимаемым, - поговорить со своими спутницами, как считала Милайя, я тоже не мог. И к ее шатру я должен был прийти напряженным, что твоя рояльная струна.
Дальше свою роль сыграло то, что я, во-первых, молод и неопытен, во-вторых, несколько резко реагирую на смену фона в силу недавней травмы, и, в-третьих, - хотя тут только предположение, - никогда не сталкивался с магами тьмы в чистом ее проявлении. Все три фактора, как и я сам, сыграли словно по нотам.
Магия тьмы воспринимается большинством сенсоров как что-то холодное и опасное - такова уж ее природа. А если сенсор мало того, что излишне нервный, так еще и уже накрутивший себя... Когда я, зайдя под замкнутый барьер шатра, оказался в помещении, плотно пропитанном тьмой, - для Милайи тут и вправду легче восполнять резерв, - меня должно было резко выкинуть из транса и вогнать в банальную панику. Дальнейший допрос семнадцатилетнего юнца, разом лишившегося самоконтроля, был бы песней соловья - никаких тебе заморочек и длительного вытягивания информации. А даже если бы я и справился с паникой... да все равно ей намного проще было бы!