Вскоре стрельба утихла. Отряд медленно опустился вниз и стал подбирать оружие убитых фашистов.
Приблизившись к трупу одного из немецких солдат, Магомет замер. Остекленевшие светлые глаза словно бы с мольбой смотрели в чужое, холодное, серое небо. Причудливая суконная шапочка съехала набекрень, на белом жестяном цветке — эмблеме «эдельвейсов», укрепленном где-то над ухом, запеклась капля багрово-черной крови.
Отвернувшись от трупа, Магомет вдруг вспомнил Петера Мюллера. «Неужели и он мог бы оказаться на месте этого парня? — подумал он и сам испугался собственной мысли. — Нет, Петер не пришел бы сюда как наш враг, он ведь умел ценить и добро и дружбу, он, кажется, был вне политики, альпинист Петер Мюллер, будущий врач... Впрочем, как знать? — вновь возвратился Магомет к своему жестокому предположению. — Война есть война, и если Петера призвали, то вполне возможно, что и на нем сегодня надета шапочка с жестяным «эдельвейсом». Но не один Петер приезжал гостем в эти горы. И может быть, этому убитому он, Магомет, тоже когда-то дружески пожимал руку, а с кем-то из тех, кто сегодня стрелял в него, сидел у костра. Да, возможно и это. А значит, может случиться, что они и с Петером встретятся на какой-то горной тропе, и для одного из них эта встреча окажется роковой».
В конце ноября, в один из особенно холодных и ветреных дней, Магомета и Александра Ивановича вызвали в штаб отряда.
— Садитесь, друзья, — сказал командир Кауфов и улыбнулся. — К сожалению, я не могу угостить вас айраном, но интересное задание для вас у меня есть. Вот, смотрите...
Он развернул на дощатом столе карту, склонился над нею и продолжал:
— Видите этот поселок? Именно к нему немцы сейчас подтягивают новые силы. Уже доставлены пушки и минометы. Батальон пополнен опытными альпинистами. Судя по всему, они намерены отомстить нам за то поражение и любой ценой пробиться к перевалу. И это вполне понятно. Понятно и то, что наш отряд да соседняя воинская часть — для них как кость в горле, мы мешаем им осуществить самую решающую операцию, и, значит, они не успокоятся, пока не расправятся с нами. Или мы с ними... До этого поселка, если идти по ущелью, километров примерно пятнадцать, — верно я говорю? — обратился командир к Магомету.
— По ущелью — так, но есть путь и короче: километров шесть-семь... — Магомет показал пальцем дорогу вдоль южного склона горы.
— Отлично! — одобрил командир. — Это и будет ваш путь. Задача такова: собрать возможно подробные сведения о технике противника, о количестве автомашин и уточнить, где расположился немецкий штаб. Само собой разумеется, что особенно важно установить, где именно проходит линия связи этого батальона со штабом дивизии. Все это поможет нам прийти к немцам в гости с подарочками, каких они заслужили. Готовы вы на такое задание?
— Я готов, — первым отозвался Магомет. — Там, в поселке, у меня есть надежные люди, они помогут. И я знаю там каждый камень...
— Что. скажете, Саша... простите, Александр Иванович?
— Где Магомет, там и я, — твердо ответил разведчик.
— Решено! — сказал командир. — Мы будем ждать вашего возвращения, как пророка Магомета ждут правоверные мусульмане. — Он улыбнулся собственной шутке и добавил: — На подготовку даю три часа. Есть вопросы?
— Есть, — сказал Магомет, все еще внимательно всматриваясь в карту. — Почему здесь все обозначения сделаны по-немецки?
— Да потому что карта — трофейная, — объяснил командир, — мы ее у одного фрица «одолжили». Интересно, что отпечатана она в Берлине еще до войны! И исключительно точна — все как на ладони. Я и сам раздумывал над этим и пришел к выводу, что приезжавшие к нам в гости немецкие альпинисты не теряли времени и не только любовались нашими пейзажами. А ты как думаешь? — в упор спросил он Магомета.
— Потому и спросил, что сам об этом подумал, — сказал Магомет и с горечью добавил: — А я-то, дурак, принимал их за людей!..
Едва только тусклое ноябрьское солнце закатилось за дальнюю гряду и склоны гор окрасились в фиолетовые тона, оба разведчика достигли Волчьей поляны.
Белые маскхалаты, надетые на теплые полушубки, были стянуты широкими ремнями, на ремнях — по пистолету и по две гранаты. В руках — автоматы.
— Вот ведь до чего дожил, — с горечью сказал Магомет. — По родному ущелью должен ходить в халате, как какой-то белый джинн, да еще и оглядываться по сторонам, будто абрек-конокрад, опасающийся погони.
— Э, парень, в том ли дело! — откликнулся Александр Иванович. — Не дожить бы до худшего...