— Итак, — начал майор, словно продолжая случайно прерванную беседу, — итак, наши доблестные войска полностью готовы к штурму перевала. Мы только ждем приказа... — Он щелкнул плоским серебряным портсигаром и протянул его Магомету. — Прошу вас...
Он говорил четко, дикция была завидной, и еще до того, как Петер перевел его слова, Магомет почти все понял сам, — это было ясно по его лицу.
— Не стану скрывать, — продолжал Попп, — этот перевал — помеха на нашем пути, и я жду не дождусь, когда наконец он рухнет. Вам понятно?
— Да, — сказал Магомет. — Мне все понятно. И то, что вы явились сюда не ради охоты на кабанов, — тоже.
Петер довольно бойко перевел майору сказанное Магометом.
— Вот именно! — подтвердил Попп. — Война идет к своему логическому завершению... — Он придвинул свой стул к стулу Магомета. — Решающая битва предстоит у подножья горы Кинжал. Хотелось бы выиграть ее малой кровью.
Он выжидающе посмотрел на Магомета, но тот молчал.
— Если вы поможете нам, то тем самым спасете от гибели и многих своих, — вкрадчивым голосом сказал майор Попп.
— Не понимаю, — отозвался Магомет, отчетливо чувствуя, что за словами майора таится какое-то коварство, какая-то ловушка.
Петер перевел слова Фрица, хотя и сам не вполне отдавал себе отчет в его плане.
— Слушайте, вы же не ребенок, — слегка повысил голос Фриц Попп. — Мы с вами должны быть в равной мере рассудительны и трезво смотреть на вещи. Судьба войны решена. Хотелось бы хоть сколько-то обескровить се финал. Это ведь и в ваших интересах. Я знаю, что до вершины горы Кинжал дошли однажды только вы...
— И не однажды, — поправил Магомет, а Петер перевел, хотя Фриц понял его и без перевода. Немного помолчав, он встал, принял эффектную позу и заявил:
— Перед началом решающего сражения на вершине горы Кинжал должен развеваться наш флаг — флаг непобедимой Германии. — Голос его звучал торжественно, он явно любовался собою. — Это воодушевит немецких солдат, это придаст им силы и стремления победить во что бы то ни стало!
«Так вот вы о чем! — мелькнуло в сознании Магомета, едва он дослушал Петера. — Так вот почему вы так заботливо лечили и выхаживали меня! Плохи же ваши дела, если вся надежда ваша на раненого альпиниста... Это даже интересно...»
И гнев, возмущение, обида, поиски выхода — все это смешалось в сознании и в сердце Магомета, и показалось, что в комнате вдруг стало совершенно нечем дышать. Вот так, наверное, погибают наши люди в душегубках...
Гитлеровское знамя на горе Кинжал! Смотрите, немцы, гордитесь! Это советский альпинист водрузил его в честь нашей победы, Магомет, сын Бисолтана, — глядите!
Он расстегнул пуговицу больничной куртки, вытер ладонью вспотевшую шею, глубоко вздохнул и перевел взгляд на Петера, который с нескрываемым волнением следил за поединком.
— Поймите меня правильно, — продолжал майор спокойно, пытаясь вернуть разговору миролюбивый тон. — На вершину Кинжала могли бы подняться и многие наши альпинисты, мы ведь в этом деле тоже не новички. Однако правильнее и гораздо действеннее будет, если флаг рейха водрузит кавказец, истинный хозяин этих гор.
— У истинных хозяев этих гор есть свой флаг, — возразил Магомет. — Флаг с серпом и молотом.
Петер перевел и эти слова, но майор сделал вид, что не слышал их.
— Это было бы символично, — продолжал он говорить о своем. — Это был бы жест, выражающий дружбу между народами Кавказа и Германии.
— Господин майор, — снова заговорил Магомет. — У нас предателей принято расстреливать, как бешеных собак. А у вас как? — И он выразительно посмотрел на Петера, подыскивавшего слова, которые наиболее точно выразят мысль Магомета.
— Ну, видите ли, — как ни в чем не бывало продолжал Попп, — мы, немцы, — гибкий народ. Мы умеем карать противников, но умеем и по достоинству вознаграждать друзей. Так что перед вами, товарищ альпинист, — он выделил слово «товарищ», — перед вами — выбор. Решайте!
— А какое «вознаграждение» ждет меня в случае отказа? — спросил Магомет.
Майор начинал терять терпение. Нет, каков! Стоя под виселицей, он, кажется все еще верит в свою победу!
Фриц Попп нервно зашагал по комнате, закурил, вернулся на свое место и вновь заговорил, тщетно пытаясь скрыть ненависть к этому тупоголовому горному козлу.