— Слушай, — сказал заспанный, — милицию звать, протокол писать, телеграмму давать!.. Э? Зачем ерундой заниматься? Ты не приводил, я не видел...
— Шайтан вас всех забери! — проворчал хозяин поезда, вышел и ребята поняли, что надо идти за ним. — Зовут меня Эрмек, — сказал он, остановившись возле небольшого вагончика, — впрочем, какое это имеет значение! Садитесь побыстрее!
Ребята переглянулись и быстро вскочили в полуоткрытую дверь вагончика, откуда шел запах свежескошенного сена. Внутри было тепло и тихо. На противоположной двери висел фонарь, а под высоким маленьким окошком виднелась постель, прикрытая серым байковым одеялом.
— Вот, значит, такие дела, — сказал дядя Эрмек, почесывая за ухом. — Мало было у меня забот! А теперь вот аллах послал еще вас. Но раз такое дело — вы тоже должны поработать.
— Мы согласны, — оживился Равиль.
— Что мы должны делать? — с готовностью спросил Азрет.
— Состав сторожить! Смотреть, чтобы никто на остановке не сел! До Ашхабада шесть остановок! Так вот сразу же выпрыгивайте с обеих сторон и сторожите состав!
— Это мы сможем, — сказал Равиль, присаживаясь на угол постели.
— Чуть что — свистите! А я со своим ружьишком буду пугать всяких там умников, которые к тете торопятся! Все ясно?
— Ясно! Что там говорить! Мухе не позволим сесть! — бойко ответил Равиль, моргнув Азрету.
— А теперь рассаживайтесь, — сказал хозяин поезда. — Чай будем пить. Подайте мне тот узелок...
Когда человек едет без билета на товарняке, путешествие не может доставить ему удовольствия, потому что он ничего не видит в пути. Он думает не о том, чтобы увидеть, а о том, чтобы его самого не увидели. Он сидит тихо, забившись в угол между бревнами, и страшится высунуть нос. Ему кажется, что каждую минуту его могут поймать, и в этом он недалек от истины.
Но судьба играет не только в скверные игры. Иногда она оборачивается так, что человек из ловимого становится ловцом и тогда уж он наверстывает упущенное. Он уже ничего не боится и никого не боится, а совсем наоборот. Стоит ему свистнуть, как прибежит дядя Эрмек и скрутит любого, кто смеет ехать без билета да еще на товарном поезде, везущем государственный груз! За это по головке не гладят! И чем больше боялся человек сам, тем больше страху он нагонит на того, кого судьба не сделала ловцом.
Жизнь становится прекрасной. Злющий хозяин поезда превращается в заботливого дядю Эрмека, теплушка становится родным домом, появляется беспечная возможность глядеть по сторонам, творя себе великое удовольствие от путешествия.
Азрет и Равиль сидели в открытой двери, свесив ноги, как солдаты, возвращающиеся с войны. Им было все можно.
Вдали по ходу поезда возникали лазурные блики, как паруса, и пустыня перестала быть однообразной. Как будто появился на ней легкий невесомый корабль.
— Наверно, мираж, — предположил ученый Равиль, и Азрет обрадовался, что увидит одну из тайн пустыни.
— Это не мираж, — сказал дядя Эрмек, — это — правда.
Поезд приближался к какому-то селению. За большим барханом лежали, как забытые кем-то, глинобитные кибитки, а между ними торчали тополя, упираясь острыми верхушками в синее небо. Но синее синего неба высился над всем лазоревый купол и переливался под лучами жгучего солнца пустыни.
Поезд замедлил ход, уважительно приближаясь к нему. Легкие стрелы минаретов сторожили этот купол, его узоры зеленого и голубого цвета и каменные письмена, хранящие в себе древнюю мудрость. Безжалостное время разрушило углы, отбило пластинки мозаики, оставляя мертвый след пустынных бурь. Ребра купола треснули. Но всем ветрам назло и наперекор солнцу, вопреки времени стоял этот великолепный корабль бескрайней пустыни, стоял и, не ощущая ран своих, снисходительно поглядывал на дымную гриву суетливого состава со строительным лесом.
— Кто его построил? — тихо спросил Азрет.
— Э! — сказал дядя Эрмек. — Люди! Люди строят, люди разрушают... Разве вспомнишь — кто?
Образованный Равиль сказал:
— Эмиры привозили великих мастеров и заставляли их строить. А потом — убивали.
— Зачем? — удивился Азрет.
— А чтобы они в другом месте еще лучше не построили. Мне отец рассказывал.
Азрет повернулся к дяде Эрмеку. Неужели правда?
— Убивали, — кивнул дядя Эрмек, — чтобы у них было, а у других не было.
— Зачем же они тогда строили? Они же знали, что их убьют! — сказал Азрет.
Дядя Эрмек не ответил. Кто может сказать, станет ли строить строитель, даже если знает, что его убьют за это.