Очень красочный и бурный эпизод жизни, называемый кавказской свадьбой и многократно описанный другими авторами, я опускаю и перехожу к следующему этапу своей биографии. На другой день, после того как гости поднялись из-за торжественных столов, похожих на поля ожесточенных битв, усеянные останками баранов и домашней птицы, мы с женой устроили наш первый семейный совет.
На повестке дня был только один вопрос: распределение обязанностей. Принимая во внимание ответственность момента, а также и то, что человек я современный и, может быть, даже культурный, заговорил я первый:
— Несравненная моя! Ты являешься лучшей половиной населения этой скромной сакли, и потому я решил, что руки твои должны остаться такими же нежными и красивыми, как сейчас, во имя чего я беру на себя все обязанности, связанные с кухней. Таким образом, кормить я тебя буду и в переносном смысле, и в прямом. Тебе же останется уборка комнат, ну и разные там мелочи.
— Ну что ты, — сказала, вдоволь насмеявшись, моя Шахерезада. — Зачем тебе это? Ведь не мужское дело! Да и люди что скажут? Еще смеяться будут.
— Рубил бы я дрова, но они нам не нужны: мы пользуемся газовой плитой и центральным отоплением. Носил бы воду, но она сама течет из крана. Выращивал бы хлеб и ухаживал за скотом, но под нами, на первом этаже, есть магазин, где все можно купить. Так что мне остается только кухня...
После долгих уговоров несравненная согласилась, надеясь, что все равно у меня ничего не выйдет, стряпня мне надоест и моя затея позорно провалится.
Но она ошиблась. Вышло все наоборот. Скрытые во мне способности блестяще проявились на практике, стряпня не надоела, а превратилась в страстное увлечение. Конечно, поначалу было трудновато. Потом — полегче, а затем... затем мои гастрономические эксперименты стали вполне съедобными, чуть попозже — просто вкусными, еще попозже — радостью знатоков.
В течение короткого времени наша кухня была отлично укомплектована необходимым оборудованием и инструментарием, позволяющим воплощать в жизнь любые фантазии повара. Помещение, называемое кухней, стало похоже на лабораторию средней руки. Был у меня термостат, реторты, пинцеты, точнейшие весы, даже чашки Петри... Работал я в белом накрахмаленном халате.
В кулинарную литературу я заглядывал все реже. Появлялся свой опыт, свое чутье, своя интуиция. Никто мне не мешал. Несравненная почти не заходила на кухню, опасаясь какого-нибудь взрыва.
Часа по три в день кухня-лаборатория работала на полную мощность. Особенно я увлекался изощренными восточными блюдами. Гости за обе щеки уписывали приготовленные мною манты, лагман и плов. Больше всего они отдавали должное плову. Да он был и моим самым любимым блюдом. Однако я хотел услышать более авторитетную оценку своему творчеству, нежели восторги своих друзей. И я пригласил на плов приезжего узбека, отдыхавшего в одном из наших санаториев. Мне показалось, что у него классическая внешность опытного чайханщика. Ел мой гость не спеша и не отвлекаясь, а я с замиранием сердца следил за каждым его движением.
Уходя, он крепко пожал мне руку:
— Каждый настоящий мужчина должен уметь готовить плов. Вы — настоящий мужчина. Будете в Ташкенте — обязательно заходите в гости. У нас найдутся темы для разговоров. Найдется и чем поделиться друг с другом.
Из его визитной карточки я узнал, что судьей моего плова был шеф-повар одного из крупных ташкентских ресторанов.
Успех меня окрылил, а высокая оценка знатока утроила силы. Теперь я с головой ушел в заманчивые таинства восточной кулинарии. Мне снились колоритные гастрономические сны. Часто я оказывался на средневековом Востоке, где в крикливых караван-сараях кормил богатых купцов и нищих дервишей, погонщиков верблюдов и ремесленников. Дымился мой плов и на низеньких столиках из драгоценного черного дерева во дворцах эмиров, султанов, халифов и шахов. А однажды я угощал самого Ходжу Насреддина. Так что по утрам я просыпался сытым и сразу же принимался осуществлять новые идеи.
Славы чародея восточной кухни я не искал. Она меня нашла сама и вознесла на легких своих крыльях. Сначала она пришла на разведку в образе пожилой женщины-соседки, которую привлекали пикантные ароматы, просочившиеся из моей лаборатории на лестничную площадку.
— Вы уж извините меня, — застенчиво сказала соседка, — но эти запахи вашей кухни...
— Вам они не нравятся?
— Ну что вы! Что вы! Я просто потрясена! Позвольте, доктор, познакомиться с вашей женой.
— Это я... э-э-э... то есть, видите ли, кухня — моя, так сказать, сфера, — ответил я, поправляя ворот своего белого халата.