— Не гундось, — сказал Мурадин и повернулся к стенке.
Впечатлительный Хасан долго еще не мог уснуть. Шутки шутками, но он мысленно представлял себе людей, похожих на жителей Туманности Андромеды. Бог с ними, пусть живут лучше нас, веселей и интересней. А впрочем, у них будут свои понятия о веселье, свои интересы. И стоит ли им завидовать? Хасану и в Долине Ветров неплохо. Только — что сделал Хасан? Ровным счетом ничего. А ведь почти два десятка лет жизни позади.
Хасан впервые, не совсем ясно, почти подсознательно чувствовал, что в общем-то беззаботная юность потихоньку покидает его. Навсегда, безвозвратно. Впрочем, грусти не было: «Мы юность теряем без грусти».
ВСТРЕЧА С «УСТАЛЫМ» ИНОСТРАНЦЕМ
Проворный «жигуленок», повизгивая шинами на поворотах, за полчаса домчался до верховий ущелья. Долина нарзанов... Азрет часто приезжал в этот благословенный уголок Приэльбрусья. Здесь, на берегах бурной ледниковой реки, среди великолепных сосен и зарослей облепихи, он чувствовал себя, как на седьмом небе, и никак не мог надышаться чудесным высокогорным воздухом, насыщенным ароматом хвои и альпийского разнотравья.
— Ты не знаешь, Хасан, когда будет конец света? — спросил Азрет, заруливая на стоянку.
— Когда перестанет работать здешняя шашлычная, — не задумываясь, ответил Хасан.
— Это еще можно пережить. А по-настоящему будет страшно, если люди перестанут удивляться и радоваться этому чуду. — Азрет окинул взором могучий лес, сквозь ветви которого, как через гигантское сито, пробивались косые лучи утреннего солнца.
— Ну, это ты загнул, Азрет, — сказал Хасан, — тысячи людей здесь пили водку, пока ее еще продавали, и ели шашлыки, а к вечеру под мухой отправлялись по домам, так и не заметив чудес этой природы.
— Ты тоже загнул, — недовольно ответил Азрет. — Не тысячи, гораздо меньше. А что касается шашлыка, то он совсем не мешает. Сейчас ты в этом убедишься.
— Во-во! — обрадовался Хасан. — Не зря сердце и желудок живут в столь близком соседстве. А я сейчас голоден, и способность воспринимать красоты природы во мне слегка притуплена. Сначала накорми, потом — удиви!
— Тебя и сытого удивить непросто. Но я сделаю из тебя человека.
— Только после завтрака, ладно? Кстати, сегодня вся программа — за мой счет, — Хасан солидно похлопал по своему карману.
— Давай-давай, купчик! — развеселился Азрет. — Тряхни мошной. А то я и вози, я и корми. Этак ты привыкнешь жить на дармовщину — трудно будет отвыкать.
Через час Хасан первым поднялся из-за длинного дощатого стола, с чувством исполненного долга погладил себя по животу и стал рассматривать подъезжающие машины.
— Ты уже готов любоваться природой? — спросил Азрет, допивая нарзан.
— Я теперь готов на любые подвиги, — сказал Хасан, поглядывая на длинноногую девушку в ярко-желтой куртке и синих брюках. — Человек все же красивей самой красивой природы. Тем более что эта красота природы скоро будет несколько подмочена. Вон какие тучи наплывают...
Скоро и в самом деле засеял мелкий моросящий дождь. Люди стали сбегаться к навесам кафе и турбазе, что была чуть подальше.
В баре, куда спустились Азрет и Хасан, было немноголюдно.
Из транзистора разливалась ленивая заунывная мелодия.
— Музыка под стать погоде, — заметил Хасан.
На скамейке в баре — груда грязно-зеленых туго набитых рюкзаков, а за столиками сидят туристы в ожидании погоды. Длинноволосый парень в куртке на молнии что-то негромко и словно бы нехотя объясняет сидящей рядом девушке, которую Хасан уже видел. Она, похоже, не очень-то внимательно слушала. Поближе к стойке расположился пожилой мужчина с кружкой пива.
— Что может быть хуже дождя в горах? — сказал, зевнув, Хасан.
— Особенно если ты не в отеле, а на тропе, — откликнулась девушка в желтой куртке.
— Ветер хуже, — с умудренным видом сказал Азрет. — Если к тому же дырявая штормовка. Это страшнее дождя.
— Страшнее всего в горах — это когда стреляют, — вмешался в ленивую беседу пожилой мужчина.
Его лицо, загорелое, покрытое мелкой паутиной морщин, седая голова, серые, как дождливое небо, глаза, — все это, подумал Хасан, могло принадлежать только человеку, которого не баловала судьба. Говорил незнакомец неторопливо, как бы пережевывая слова. Заметен был легкий немецкий акцент. Ничего удивительного: в Приэльбрусье приезжает из-за рубежа много туристов, альпинистов, лыжников, особенно немецких и австрийских.
Уловив во взгляде молодых людей интерес к своим словам, иностранец взял свою кружку с пивом и подсел поближе к Хасану и Азрету.