— Меня провожает Хасан. Ясно?
Оказалось, что Валя жила на втором этаже «образцового общежития», а Галя в так называемом соцгородке.
Хасану не хотелось провожать. Ему хотелось спать. Но он не смел отказаться и пошел с Галей по темной аллее.
— Ты просто прелесть, Хасанчик! — сказала она, поцеловав его в щеку.
«Львица-девица», — вспомнил Хасан выражение Мурадина.
— А вот мы и дома, — сказала Галя, коснувшись пальчиком носа Хасана. — Ну, что остановился?
— Я пойду. Спокойной ночи.
— О господи, я боюсь темного подъезда.
На четвертом этаже Галя извлекла ключи из сумочки и открыла дверь.
— Спокойной ночи, Галя, — вежливо повторил Хасан. — Всего хорошего.
— Хасанчик! Что за глупости. Я до смерти хочу кофе, а одна пить не могу. Входи быстренько, а то все соседи уже, поди, прилипли к своим глазкам. — Она втолкнула Хасана и закрыла дверь. — Посиди здесь, а я быстренько... Она быстро выхватила что-то из шкафа и вышла.
Это была уютная, со вкусом обставленная комната. Коврик над диваном, цветы на маленьком столике, аккуратная книжная полка. И какая-то диковинная маска над телевизором.
Хозяйка явилась, грациозно неся подносик с кофейными чашечками. Теперь она была в пестром длинном халате с глубоким вырезом на груди.
— Не скучай, Хасанчик. Кофе будет подан через три минутки. Я, кажется, чуточку опьянела, но ты, надеюсь, простишь...
Она села в кресло и закурила. Потом встала, погасила люстру и включила торшер. Она сидела, закинув ногу на ногу, и локоть ее касался руки Хасана. И кофе был подан и коньяк, и Хасан опять отказался выпить рюмку. Он смотрел на эту красивую девушку лет двадцати трех и не мог понять, почему она до сих пор одна. Спрашивать не решался.
— Может, потанцуем? — Галя встала и, открыв секретер, включила музыку.
— Танцор из меня, прямо скажем...
— Не беда. Теперь танцуют все, кто мало-мальски может передвигаться на ногах.
Она была ростом почти с Хасана. Галя, напевая мелодию танца, опустила голову на плечо Хасана, и ее золотисто-рыжие волосы коснулись его щеки. Запах волос, музыка, голос хозяйки дома... Хасан чувствовал, как стала кружиться голова и гулко стучать сердце.
Вдруг «львица-девица» повалила юношу на диван и стала неистово целовать. Хасан захлебывался от ее горячего дыхания, но не имел сил вырваться из цепких объятий.
— Родненький мой, я давно заприметила тебя... ну что ты... так холоден ко мне... Хасанчик...
— Галя! Галя! — повторял Хасан и та, другая Галя зримо возникла перед его глазами. Та, с глазами-сливами и единственной в мире улыбкой.
Хасан аккуратно оторвал, вернее, отделил от себя новую знакомую, поднялся с дивана и отошел к окну.
— Не надо. У тебя... у тебя имя такое. Я знаю только одну Галю... прости, ты очень хорошая и красивая. Но так случилось... Я очень ее люблю, мою Галю. Так что...
— Ты мужчина или... — стала приходить в себя «львица-девица».
— Мужчина, мужчина, не сомневайся. Но я люблю ее, понимаешь ты, дуреха. Прости, пожалуйста. Я не виню тебя ни в чем. Но сейчас я еще больше понял, что не могу без нее. Я бы после не смог к ней подойти. Понимаешь?
— Господи, а я-то думала, что таких уже больше нет. Скажешь — не поверят, — Галя застегнула пуговицу на халате и стала поправлять волосы. — Господи, откуда ты взялся на мою голову... — Она подошла к Хасану и, не смея смотреть в глаза, сказала: — Можешь думать обо мне что угодно. Мне остается только завидовать ей. Пусть ей повезет. Она не виновата. Прости, Хасан. И постарайся меня не осуждать. Впрочем, это твое дело. — Она поцеловала Хасана в щеку. — Бог с тобой. А я и вправду думала, что перевелись такие.
— Не надо, Галя. Ты так молода и чертовски красива. У тебя должна быть красивая, ослепительная, я бы сказал, жизнь. Не надо тебе мужчин. Пусть будет один. Он будет счастливым человеком.
— Говори, говори... Был такой. Счастливый. Господи, зачем я опять его вспомнила?
— Не было, Галя, у тебя никого. Только будет. А я пойду. Хорошо? Я честно, от души желаю тебе счастья. Не на один вечер. На всю жизнь. Честное слово, я верю в это. Поверь и ты.
Она стояла, облокотившись о шкаф. Потом, подняв свою красивую голову, проглотив подкатившийся к горлу комок, тихо сказала:
— Ладно, Хасан, иди. Спасибо тебе. Иди. Что стоишь?
— Прощай, то есть до свидания. Спокойной ночи, Галя. Я пойду.
Хасан вышел в прохладную ночь. Та же луна, но с другой стороны неба, густой рой мерцающих звезд на безоблачном небе.
Ну и денек! Хасан был доволен собой. Кто там сказал о главной победе — победе над собой? Ну и денек...