Галя не приехала.
Хасан перебирал в памяти слова, написанные им в письме к любимой, и все искал ответа на вопрос, что помешало ей приехать.
На другой день в Нальчике он даже отважился попросить у военного начальства позволения съездить в Баксан и вернуться через час.
— Отправка через пятнадцать минут, — холодно ответил капитан и добавил уже не по-военному: — Не волнуйся, письмо напишешь, в отпуск приедешь — крепче любить будет.
Хасана эти слова утешили мало. И он остался наедине со своими грустными мыслями.
Новобранцы построились, провожающие отошли в сторону, и вдруг — она! Сквозь густую толпу, мимо военных машин, запыхавшись и раскрасневшись, бежала Галя. Несмотря на протесты строгого офицера, она прорвалась к группе призывников и бросилась Хасану на шею.
— Галя! Как это ты?! Вот чудеса! А я-то подумал... Как хорошо, что ты успела!
Она ничего не говорила. Но, опомнившись, вытерла слезы, улыбнулась, подала Хасану небольшой сверток и стала тихонько пятиться назад.
— Ты, пожалуйста, напиши. Хорошо?
— Ну что ты, Галя, слезы-то к чему?
— Я буду ждать. Я все время буду ждать. Ты напишешь, правда? Я буду ждать...
«БЫТЬ ТАНКИСТОМ, БРАТ, НЕПРОСТО»
Майор был очень молодой и, кажется, веселый.
Этот спортивного вида энергичный офицер чем-то напоминал Хасану его сельского учителя физкультуры, который был уверен, что его деятельность — основа основ современного воспитания молодежи. Но, понимая, что судьба его в данный момент в руках этого майора, Хасан немедленно отбросил возникшее в памяти сравнение, как неуместное и неточное.
Когда перед ним появился новобранец, молодой майор вроде бы даже оживился, а взгляд его словно говорил: ну, попался, голубчик, наконец? Майор основательно измерил Хасана взглядом с головы до ботинок, потертых и совсем не модных. Потом перевел взгляд на документы. Быстро пробежал глазами по довольно мятым листам и вновь поднял взор на Хасана.
— Та-ак... Значит, Дадашев Хасан, говоришь?
— Я ничего не говорю.
— Та-ак, — повторил майор, не обращая внимания на ответ. — Куда же употребить этого длинного, но не слишком мощного субъекта? Водитель самосвала. А видел ли ты, уважаемый, живой танк, кроме как в кино?
— По телевизору, товарищ майор. И еще — в Нальчике, на постаменте. «Тридцатьчетверка», освобождавшая наш город.
— Не густо, — сказал майор задумчиво.
— Вы меня определите, пожалуйста, в танкисты, — сказал Хасан, хотя не был уверен, что его просьба сейчас имела какое-то значение.
— Рядовой Дадашев, ваше «пожалуйста» — нелепо, — сказал майор, нахмурив брови. — Тяжелый самосвал — это тоже кое-что, но современный тяжелый танк — нечто посложнее. А у нас не всех сажают в танк. Есть и другая служба.
— Я освою танк, товарищ майор. Я сообразительный.
— И немного болтливый, а? Что же касается сообразительности, так это еще надо проверить. А шуточки свои побереги. Юмор тоже надо экономить. Потом пригодится. «Сообразительный». Ишь ты! Сейчас ты, брат, только глина. Понял?
— Понял! Для лепки танкиста.
— Ну что ж. Может, нам и удастся что-то из тебя вылепить.
— Удастся, товарищ майор. Уверяю вас!
— Отставить ваши уверения! Вы свободны, — майор смотрел вслед новобранцу и покачивал головой.
...Это было зрелище! Хасан зачарованно любовался стройной шеренгой могучих машин, длинные хоботы-пушки которых смотрели в сторону лесистого горизонта.
— Вот это слоники! — не выдержал Хасан и толкнул локтем рослого, широкоплечего с белыми бровями и румяным лицом парня, что стоял рядом.
Но тот глядел в другую сторону, где в таком же ровном ряду стояли другие машины — с целыми штабелями трубчатых стволов над водительскими кабинами.
— Танки как танки, — сказал белобровый, — да ты посмотри вон туда. Современные «катюши». Если из этих труб фугануть разом, чертям тошно станет. Понял?
— Как не понять! А как зовут тебя, такого умного?
— Шевчук. Кузьма Шевчук, — без обиды ответил белобровый. — А тебя?
— Хасан Дадашев. Вот моя рука.
Кузьма ладонью-лопатой осторожно пожал костлявую руку Хасана и продолжал рассматривать могучую военную технику, которая стояла на краю полигона, словно в ожидании приказа, готовая загрохотать, загреметь и ринуться в пекло сражения.
Приземистая громадина с полусферическим куполом башни и могучей пушкой приковала к себе внимание Хасана полностью. Он вспомнил нальчикскую «тридцатьчетверку», что стояла на высоком постаменте. Она по сравнению с этой крепостью на гусеницах выглядела, конечно, не столь эффектно.