Вот увижу, что Пашка решил вопрос с машиной, тогда и продолжу общение. А пока…
Я прошла мимо, быстро ступивши на лестницу. Случайно взглянула в самый верх и наткнулась на насмешливый взгляд Адмиралова. Ждет, что я иду к нему?
Сегодня место около первого красавчика университета пустовало. Интересно, специально или случайно?
Выяснять я не стала.
На середине лестницы быстро свернула в длинный ряд, протиснулась мимо какого-то ботаника и присела на последнее свободное место в аудитории. Оглядываться на мажора не решилась. Его испепеляющий взгляд и так прожигал мою спину.
Достала из сумки тетрадку и ручку и приготовилась слушать преподавателя. Философия на моем бывшем месте учебы была на втором курсе, поэтому мне в общем-то не было никакой нужды прослушивать этот предмет дважды. Вот только засчитать мне тот курс в этом университете не смогли, поэтому приходилось здесь просиживать.
- Добрый день! Все на месте? – в помещение заглянул наш декан.
- Да! – хором закричали все вокруг.
- Отлично! Хорошей учебы, - он удалился. Пересчитывать студентов, к счастью, не стал. Видимо, впечатлился количеством присутствующих.
А я зато убедилась, что Макар Антонович мне не соврал насчет такого пунктика, имеющегося у господина Денисова.
Едва только за деканом закрылась дверь, как ко мне тут же шепотом обратилась сидящая рядом студентка.
Глава 4
Аня
- Привет! Я - Катя, - девушка скованно улыбнулась.
А я едва не упала со своего места. Ничего себе! Что в этом мире изменилось, пока я беседовала с Адмираловым? Со мной теперь студентки общаться будут?
- Как всё прошло? – она делала вид, что пишет, наклонив голову, а на самом деле, не отрываясь, смотрела на меня.
- Что прошло? – удивилась я еще больше. Интересно, о чем она вообще говорит. Может, перепутала меня с кем-то?
- Ну, ты и он… - Катя многозначительно замолчала.
- Что я и он? – не поняла я.
Соседка помедлила, а потом с придыханием произнесла:
- Ну, вы там… целовались?
Я наконец-то поняла, о чем она говорила. Кажется, подумала, что я теперь у мажора в фаворе.
Девушка продолжала смотреть на меня и в ее взгляде было столько всего намешано: боли ее разбитого сердца; надежды на то, что первый красавчик университета теперь подпускает к своему идеальному телу обычных смертных; злости, что на моем месте могла оказаться она…
- Нет, конечно, - фыркнула я.
Кому вообще в своем уме придет такая идея – целоваться с Адмираловым?! Для него эти поцелуи ничего не стоят. Сегодня одна, завтра другая. Может, правда, брюнетка Вика на дольше задержится. Или уже задержалась?
- Он что… отказался? – карие глаза Кати смотрели на меня с удивлением.
- С чего бы это?! – ответила я, а потом поняла, что мою фразу девушка поймет по-своему, и добавила. – Я и не предлагала. Извини, Катя. Было приятно познакомится, но мне нужно учиться.
- Так. Я не понял! - звучащий фоном монотонный голос преподавателя вдруг повысился. – Девушки, вы что философию обсуждаете? – посмотрел прямо на нас Катей.
Надо же! И тут мне Адмиралов учиться мешает. Пусть даже косвенно. Его-то мы сейчас обсуждали, а не текущий предмет.
Я кивнула. Думала, препод тут же отстанет. Но не тут-то было.
- Похвально, - кажется, он всё же не поверил. - Мы тут как раз до Ницше дошли. Может, подскажете нам самое известное произведение Ницше. Вот вы, светленькая, пожалуйста, - ткнул пальцем в меня.
- Это же Малиновская. Наша Малинка, - раздался издалека голос Адмиралова.
- Спасибо, Павел, - голос препода смягчился.
Я встала, уже заведомо зная ответ. Это произведение мы в предыдущем вузе проходили и тщательно разбирали.
- «Так говорил Заратустра», - произнесла, ни разу не запнувшись.
Аудитория взорвалась аплодисментами и громким свистом.
- Может, она и год издания книги знает? – снова раздался елейный голос первого красавчика.
Я резко обернулась, глядя на него гневным взглядом. Он теперь меня топить надумал? Мало ему того, что просто задирал меня, так он еще и перед преподавателями дурой выставить собирается?
- Хм, и вправду, может, Вы, Малиновская, и это знаете? – вернул меня в действительность голос философа.
Я лихорадочно принялась соображать, вспоминая даты. Помню, что конец девятнадцатого века… А вот насчет точно...
На меня сейчас уставились сотни глаз. Сердце стучало так сильно, что отдавалось в ушах. Во рту пересохло от волнения, дрожащие руки сжала в кулачки, чтобы не показать никому свои эмоции.
- Кажется, в 1885 году, - произнесла едва слышно.
Теперь все глаза ждали ответа преподавателя.