— Знаешь что? Это отличный вопрос. Тебе обязательно нужно задать ей его за обедом.
Я включаю зажигание, подключаю телефон к машине с помощью адаптера, затем быстро выдергиваю шнур обратно при появлении сообщения, которое загорается на экране.
Медвежонок: Всю ночь напролет мечтал трахать твою мокрую киску, пока твое горло не пересохнет от выкрикивания моего имени.
Медвежонок: Ой, автозамена. Это должно было означать доброе утро, солнышко.
— Это Гаррет? — Спрашивает Габби, перегибаясь через сиденье, чтобы заглянуть в мой телефон.
Я прижимаю это к груди.
— Нет.
Алекса косится на меня.
— Ты лжешь.
— Я должна сказать, Дженни, ты действительно выглядишь виноватой. — Стефи тычет меня пальцем в щеку. — Твое лицо сильно покраснело, когда ты прочитала сообщение. Алекса всегда была такой, когда переписывалась с Джейкобом Дэниелсом.
— Мое лицо не сильно покраснело. — Ее брат только что разжег во мне огонь простым текстовым сообщением. — Он просто был милым. Супер милым. — Я позволю ему связать меня сегодня вечером.
— Что он такого милого сказал? — Стефи хмурится. — Он сказал, что хочет заплести тебе косу? Потому что на прошлой неделе я поймала его с одной из лент, которые ты вплетаешь в волосы. Когда я спросила его, что он делает, он сказал, что собирается заплести тебе косу. Его лицо тоже сильно покраснело, и он вроде как кричал. — Она пожимает плечами. — Я думаю, ему действительно нравится, когда ты используешь эти ленточки.
— Да, — медленно произношу я. — Именно поэтому у него была моя лента.
— Может быть, однажды у меня появится парень, который тоже захочет перевязать мне волосы лентой, — радостно говорит Габби.
Гаррет убьет меня.
Это была долгая неделя без Гаррета.
Ладно, прошло всего четыре дня.
Это были долгие четыре дня без Гаррета. Последние несколько недель, они много времени проводили в разъездах, пока завершался регулярный сезон. Они заняли второе место в своем дивизионе, и завтра у них будет один выходной, прежде чем они выйдут в первый раунд плей-офф здесь, дома.
Учеба закончена, а это значит, что у меня есть неограниченное свободное время, пока я либо не найду работу, либо не открою свою собственную студию. Я действительно хочу студию, но с ней связано много работы, поэтому я подумываю о том, чтобы пройти бизнес-курс, который поможет мне с этим. Тем временем я провожу все свое свободное время с девочками — Оливией, Ирландией, Карой, Эмили и сестрами Гаррета.
Наблюдать, как растет моя племянница, действительно самое невероятное. Она так сильно изменилась всего за пять недель, и мы с Карой спим там почти все ночи, когда мальчики в отъезде. Картер общается по FaceTime с Оливией каждую минуту, когда он не на льду, потому что не хочет пропустить ничего связанного с Ирландией.
Я была занята, но это не мешало мне скучать по Гаррету, когда его нет. Учитывая, что впереди плей-офф, я не могу не думать о том, что ждет меня с другой стороны: месяцы, проведенные в полном одиночестве, без него.
Серебристый лунный свет проникает сквозь щели в жалюзи в спальне Гаррета, отражаясь от огромного зеркала, висящего на стене. Гаррет повесил это специально для меня, когда я временно переехала к нему, потому что я жаловалась, что мне негде посмотреть на свою задницу и наряды.
Я раздеваюсь и включаю лампу, стоя в отражении оранжевого свечения, любуясь телом, которое долгие годы воплощало в жизнь мои мечты о танцах.
За время, проведенное с Гарретом, я стал гораздо полнее: бесконечные кружки горячего шоколада с маршмеллоу, специальные «поп-тартс», сытные ужины, жевание на диване во время просмотра фильмов, сон вместо утренних тренировок и просто… умение ценить каждый сантиметр себя, позволяя кому-то еще ценить это. Области, на которые я потратила годы, придираясь, выискивая способы уменьшить их размеры, смягчились самым прекрасным образом. Я более уверена в себе и люблю свое тело, чем когда-либо.
Но больше всего мне нравятся крошечные отметины на моей коже, блеклые оттенки фиолетового и розового, там, где Гаррет не торопился, лаская каждый дюйм моего тела своим ртом. Мои пальцы порхают по каждому пятну, зажигая искру глубоко в моем животе, как будто я чувствую его рот на себе.
Я улыбаюсь, прикасаясь к отметине у себя на ключице, той, которую Гаррет специально оставил, чтобы Картер увидел. Он назвал это расплатой за то, что был мудаком, но затем заорал во все горло, когда Картер преследовал его по всему дому.