Моя лодыжка сдается, не выдерживая мой собственный вес, и я, заливаясь слезами от ярости и резкой боли, выбегаю из зала. Позади меня оглушительно захлопывается дверь.
Если из-за этого мудака у меня травма лодыжки, я буду кричать.
— Мать твою… твою мать! — я захлопываю дверь машины, прежде чем сунуться в открытое окно и улыбнуться водителю Uber. — Большое тебе спасибо, Мэтью. Хорошего вечера.
Он неуверенно улыбается, его глаза широко раскрыты от страха.
— Спокойной ночи, мэм.
Закрыв глаза и глубоко вдохнув, я поворачиваюсь к мини-особняку передо мной. Там есть где-то около семи каминов, так что не такой уж он и мини. Кому нужно столько каминов, спросите вы? Очевидно, моему напыщенному брату.
Входная дверь открывается, и оттуда выходит Оливия, которая держится за живот и пытается сдержать улыбку.
— Мне показалось, я услышала мою замечательную золовку. Клянусь, уста ангела, — она указывает на мою ногу, когда я ковыляю к ней. — Повредила, когда танцевала?
— Это сделал Саймон-ходячий сифилис.
Она корчит гримасу.
— Пора уже побрызгаться чем-то, что его оттолкнет.
А то я не знаю.
Оказавшись внутри, я обнимаю ее.
— Привет, Пип.
Оливия хмурится, скрещивая руки на груди, когда я отпускаю ее. Она такая крошечная. А когда она еще и беременная, совсем не может выглядеть сердитой, хотя мы с Картером злим ее часто. Она выглядит как самое очаровательное существо на свете.
— Я не уверена, что мне нравится это новое прозвище.
— Но оно идеально. Ты всеобщий любимец пип-пискун.
На кухонном островке, закинув одну длинную ногу на другую, сидит высокая блондинка. Кара с ухмылкой спрыгивает вниз, заключая меня в свои объятия.
— До этого я назвала ее креветкой, и она попыталась дернуть меня за волосы. Она та еще вспыльчивая мамочка из-за гормонов. Закатила истерику, когда я удерживала ее на расстоянии, поставив ей на лоб руку.
— А у тебя эти гормоны скоро проявятся или что-то типа того? Потому что я и так тебя боюсь. Мне нужно морально подготовиться.
Кара смеется, затем хмурится, покусывая кончик большого пальца. Она фыркает, и надувает губы.
— Не скоро. Эммет говорит, что, если я еще раз сяду на его член без перерыва меньше двенадцати часов, он отвалится. Очевидно, «тогда давай целоваться» — неправильный ответ.
— Еще рано, — мягко напоминает ей Оливия. — Запасись терпением.
Кара водит пальцем по мраморной столешнице.
— Я знаю. Думаю, у меня в голове не укладывается, что Картер обрюхатил тебя случайно, а у нас этого еще не произошло, несмотря на бесконечный секс и гребаные календари, — она нервно теребит нижнюю губу зубами, прикрывает глаза. — Не то, чтобы я против всех этих попыток. Я готова седлать этого мужчину до потери пульса. У него член из золота.
— Спасибо, что теперь это у меня в голове, — бормочу я, наливая себе стакан воды.
Она ухмыляется.
— Когда ты найдешь свой собственный золотой член? Они волшебные, клянусь. Просто спроси Олли.
— Я совсем не хочу знать об опыте Олли с тем, что находится между ног моего брата.
— Согласна, — Оливия следует за мной к дивану, затем начинает покусывать кончики волос губами, отрешенно смотря в стену. — Но если бы мы могли, ну, поговорить об этом хоть минутку… — она смотрит на меня щенячьими глазами и, прежде чем я успеваю возразить, продолжает. — Просто Картер был таким нежным…
— Детка! — входная дверь с грохотом распахивается, в дом вливаются голоса, и три секунды спустя в комнату проскальзывает Картер, его грудь вздымается в костюме-тройке. — Угадай, что у меня есть! — он открывает маленькую коробку из-под обуви, бросает ее на пол и достает самую крошечную пару хоккейных коньков, которые я когда-либо видела. — Посмотри, какие они милые! — его улыбка такая широкая, что он почти вибрирует. — Самые милые коньки для самого милого ребенка!
— Я не уверен, что малышка Беккет сможет стоять, не говоря уже о том, чтобы кататься на коньках, когда они будут ей впору.
— Об этом я и говорил, старина, — говорит Эммет, входя в комнату. Он целует Кару в щеку и шлепает ее по заднице. — Сказал ему, чтобы он не тратил свои деньги впустую. Он ответил, что богат, и все равно их купил.
Адам хлопает Картера по плечу.
— Оставь его в покое. Он гордый будущий папаша, — он улыбается мне. — Привет, Дженни. Как тебе новое место? Жаль, что Гаррет твой сосед, а?